ВСЕ ГЕРОИ И СОБЫТИЯ ВЫМЫШЛЕНЫ
ВСЕ СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ
Вероника
Я словно выныриваю из-под огромной
толщи воды. Оттуда, где нет ни звуков, ни воздуха, ни ощущений. Я
словно жива, но в то же время ничего не чувствую.
Это только в первые секунды. Сразу
после нескольких затяжных вдохов я в полной мере ощущаю, насколько
я жива.
У меня болит каждая клеточка моего
тела. Пальцы, руки, ноги, голова, спина, живот. Нет ни единого
места, где бы я не чувствовала болезненно-острые спазмы. Мне даже
дышать больно.
А еще мне страшно.
Потому что я не понимаю, где я и что
со мной происходит. В голове сплошной туман и пустота. Ни одной
связанной мысли.
- Она очнулась, - врывается в мой
мозг чужой скрипучий голос. – Доктор! Матвеева очнулась!
Голос продолжает кричать, а моя
голова готова взорваться от усиливающейся боли.
Я пытаюсь открыть глаза, но у меня
ничего не получается. На них словно груз лежит. Или словно они
смазаны клеем. Я пытаюсь снова, но бросаю эту неудачную попытку. К
моей руке прикасается чья-то теплая ладонь. Она отвлекает меня. Но
я начинаю бояться еще больше.
- Где я? – у меня в горле першит и
дерет, но все же я нахожу в себе силы задать этот вопрос. Правда
шепотом.
- В больнице, деточка. Ты в
больнице, - отвечает мне приятный мужской голос. – Ты сейчас только
не волнуйся. Тебе надо прийти в себя. Просто лежи и не напрягайся.
Мы тебе сейчас сделаем укол, чтобы немного снизить давление. И
обезболивающее. А потом все вопросы.
Я послушно киваю. Но вместо того,
чтобы лежать смирно, я пробую пошевелить руками и ногами. К
счастью, все конечности мне подчиняются.
Я чувствую укол в руку, а через
несколько мгновений в бедро. И проваливаюсь в какую-то прострацию,
но я в сознании. Просто в голове снова пустота. Я долго лежу с
закрытыми глазами, прежде чем начинаю чувствовать свое тело. А
потом внезапно засыпаю.
Когда просыпаюсь, дышать уже легче,
но мне все равно больно. В районе живота. Я пробую пошевелиться и
не могу сдержать стон. У меня словно вместо внутренностей стекла,
которые разрывают меня изнутри. И только полная обездвиженность
позволяет терпеть эту невыносимую боль.
Я снова пытаюсь открыть глаза. И в
этот раз у меня получается. Правда яркий свет, который заливает
белоснежную комнату, неприятно режет глаза, и мне приходится
зажмуриться. А потом попробовать еще раз посмотреть на то, что
находится вокруг меня. После нескольких попыток мне все же удается
привыкнуть к свету и сфокусировать свое зрение.
Я в больнице. Стены, выкрашенные в
бледно-голубой цвет, мне знакомы. Я здесь уже была. Полгода
назад.
Это реанимация в местной
больнице.
По телу проходит крупная дрожь,
заставляя меня содрогнуться. Раз я здесь, то со мной снова
случилось что-то нехорошее. А судя по жуткой боли во всем теле мой
муж снова перешел границы допустимого.
Господи, как же я хочу, чтобы все
закончилась. Наверное, даже моя жизнь. Потому что больше не могу
терпеть. Больше не могу бороться. Я так устала, что даже не могу
заплакать. Просто лежу и изучаю бесконечно белый потолок. До тех
пор, пока не слышу голоса за дверью. Никого не хочу видеть, поэтому
прикрываю глаза.
- Бедная девочка, - слышу тихий
женский голос и негромкий стук ведра о кафельный пол. Видимо
санитарка и кто-то еще. – Такая молоденькая, и столько на ее голову
свалилось.
- Ой, ничего не говори, Лида, -
вторит ей второй женский голос. – Смотрю на нее и сердце
сжимается.
- Это каким извергом надо быть,
чтобы так поступить с женой? – шепчет санитарка, елозя шваброй по
полу в противоположном от меня углу. – Она ведь беременна была…
Малыша ждала… А теперь все… Аркадий Григорьевич сказал, что детей
не будет у нее... Ее-то еле спасли… Почти с того света
вытащили…
