Рассказы трех полушарий

Lord Dunsany

TALE OF THREE HEMISPHERES

Copyright © The Estate of Lord Dunsany, first published 1919

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK

and The Van Lear Agency

All rights reserved

© И. В. Борисова, перевод, 2015

© В. А. Гришечкин, перевод, 2000, 2015

© В. С. Кулагина-Ярцева, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Азбука

Оставив позади сырые экваториальные долины, где распускаются огромные орхидеи, где жуки размером с кулак садятся на растяжки палаток, а светлячки реют в ночном мраке точно живые звезды, путешественники три дня упорно продирались сквозь кактусовые заросли и наконец достигли обширных равнин, где обитают быстроногие бейзы[1].

О, как же они были рады, когда вышли наконец к колодцу, где до них побывал только один белый человек, – к колодцу, известному меж туземцами как лагерь бваны[2] Хублы, – и нашли там воду.

Этот колодец находится на расстоянии трехдневного перехода от любого другого водного источника, поэтому, когда три года назад бвана Хубла, мучимый жестокой лихорадкой и разочарованием (ибо колодец оказался сух), добрался сюда, он решил, что здесь и умрет, а в этой части света подобные решения нередко оказываются фатальными. Впрочем, умереть бвана Хубла должен был уже давно, и только непоколебимая решимость и сила характера, которые так удивляли носильщиков, поддерживали его, не позволяя остановить караван.

Когда-то у него, наверное, были самые заурядные имя и фамилия, какие и по сию пору можно прочесть на вывесках над десятками лондонских лавочек, но они давно забылись, и теперь отличить его от других мертвецов можно только по имени «бвана Хубла», которое дали ему кикуйю[3].

Несомненно, он был человеком суровым и опасным – человеком, авторитет которого был столь велик, что его продолжали бояться, когда он уже не мог удержать в руке хлыст-кибоко[4] и когда все носильщики знали, что он умирает; даже сейчас, когда бвана Хубла давно мертв, его имя по-прежнему внушает кикуйю страх.

Несмотря на то что лихорадка и палящее экваториальное солнце ожесточили нрав бваны Хублы, ничто не могло совладать с его могучей волей, которая не позволяла ему сдаться и до самого конца налагала отпечаток на все вокруг – да и после конца тоже, как говорят кикуйю. Какими же могучими должны были быть законы в стране, изгнавшей бвану Хублу, какая бы страна это ни была!

Утром того дня, когда двоим путешественникам предстояло достичь лагеря бваны Хублы, все носильщики явились к их палатке и стали просить дау. Дау – это лекарство белых, которое лечит от всех недугов, и чем отвратительнее оно на вкус, тем лучше. Сейчас дау понадобилось носильщикам, чтобы отгонять злых духов, потому что экспедиция уже приблизилась к тому месту, где умер бвана Хубла.

А белые дали им хинина.

К закату путники добрались до лагеря бваны Хублы и нашли там воду. Если бы воды в колодце не оказалось, многие из носильщиков умерли бы, и все же никто особенно не радовался, ибо слишком мрачным выглядело это место; обреченностью веяло от него, и казалось, будто даже в здешнем воздухе витает нечто невидимое и зловещее.

И как только были разбиты палатки, туземцы снова пришли к путешественникам просить дау, которое должно было защитить их от грез и видений бваны Хублы, ибо, как утверждали носильщики, грезы эти оставались здесь даже после того, как последний караван унес мертвое тело назад, к границам цивилизованного мира; это было сделано для того, чтобы доказать белым – никто не убивал этого человека, ибо белые могли и не знать, что никто из местных жителей не осмелился бы поднять руку на бвану Хублу.