Разбуди меня

- Дим, а мы когда увидимся? У меня ощущение, что ты от меня бегаешь. Я даже, знаешь... Пару раз приезжала к тебе. Постояла у дома. Окна не горят.

- Кира... Я правда не могу.

- Это потому что я тебя по поводу не сделанного предложения укусила?

- Нет...

- Предложение будет?

- Мхм... - невнятно мычу я. - Потерпи пару недель, ладно? Работа.

Медсестра открывает дверь палаты.

- Не могу говорить, Кирюш, Извини.

Скидываю вызов.

- Литвин, к вам посетители.

- Кто?

Неужели Кира нашла? Бля-я-ять…

- Сослуживцы.

- Аа...

- Пригласить?

- Конечно!

Инвалидное кресло уныло стоит у окна.

Друзья, присев на подоконник, хмуро скользят взглядами по моим ногам, спрятанным под простыней. Их широкие плечи и крепкие тушки делают палату зрительно ещё меньше.

Я дико устал от этой палаты!

- Ёб твою так... Танго, - делает фейспалм Гордей. - Как это могло произойти с тобой? Где был твой хваленый телесный интеллект?!

Я - "Танго". А Гордей у нас "Псих", Тимофей - "Йода". Это - позывные, оставшиеся ещё со времён военного прошлого.

- Поохотился, да? - скептически вздыхает Йода. - Только - согласно кодексу Джедаев оружие в руки надо брать.

- Ну, ты знаешь, тоже не вегетарианец!

Друзья приехали сразу, как вернулись со сборов.

Вздыхаю.

- Долго ты здесь уже?

- Третья неделя... Курить хочется, жуть.

Йода открывает пошире окно. Прикрывает плотнее дверь палаты и даёт мне сигарету.

- Спасибо, друг.

Гордей бесцеремонно приподнимает край простыни, оглядывая масштаб трагедии.

- Не подглядывай, - невесело пытаюсь шутить я.

Качает головой.

- Эк тебя расхерачило...

- Кира твоя где? - щелкает мне зажигалкой Йода. - Медсестры сказали, что к тебе кроме тетки и жены Ершова не приходит никто.

Божена, жена Гордея, ходит исправно, то еды домашней принесет, то на кресле этом злоебучем по больничному парку прокатит. Я очень благодарен.

А Киры моей здесь не было. И не будет.

Жадно затягиваюсь дымом. В палате курить нельзя. А из палаты без чужой помощи мне не выбраться.

- Я Кире не сообщал.

- Почему? - складывает руки на груди Гордей.

- Кира... - вздыхаю я. - Она немного из другой вселенной. Она не про "мясо". Не представляю ее в роли сиделки.

- То есть, предложение она хочет, в "богатстве, счастье и здравии" - принимает, а в "горе, болезни и бедности" - не ее вселенная?

- Какое сейчас предложение, Гордей? Я члена-то своего, считай, не чувствую. Пойми, мне тяжело с женщиной общаться. Я, хер знает, чем все закончится. С Боженой вот, как с сестрой могу, с тёткой могу... А так - мне даже с молодыми медсёстрами неловко, блять.

Йода забирает у меня сигарету, стряхивает пепел в окно и возвращает.

- Что врачи говорят?

- В госпитале том затрапезном... воткнули мне что-то серьезное от болевого синдрома и чтобы расслабить мышцы. Куда-то в район копчика. Чтобы мои гипертрофированные мышцы не смещали геометрию раздробленных костей. Кости худо-бедно срослись, чувствительность не восстанавливается. Расслабили, блять! Что-то пошло не так. Я нихуя не чувствую... И ноги почти не слушаются. Меня предупреждали о таких рисках, когда ставили, но... я в шоковом был. Нихера не мог оценить.

- Когда сможешь ходить?

Пожимаю плечами.

- Неврологи говорят ждать возвращения чувствительности. ЛФК, массаж, витаминки... А так - вот мое ближайшее будущее.

Киваю на инвалидное кресло.

- Могу и вообще не встать.

- Нда... Дела, - вздыхают друзья.

- Мужики, из съемной квартиры нужно мои вещи забрать. Поможете?

Снимаю я на пятом этаже в доме без лифта. Мне туда ни при каком раскладе не подняться сейчас.

- Конечно, братишка. Какие планы теперь? Чем помочь?

Хороший вопрос...

- В родительский дом поеду. В квартире я чокнусь. Отвезёте?

- Не вопрос. И пандус надо там сделать... - обсуждают друзья. И поручни - в ванной и у кровати. У меня дед инвалид был. Спасали очень.