Ольга
Разморозила или нет?
Ноги начали заплетаться оттого, что я спешила домой. На часах
шесть вечера, я немного задержалась на работе.
Разморозила я это гребаное мясо или нет?
Если нет, свекровь снова вынесет мозг из-за того, какая я
бестолковая, даже мясо забыла с утра достать из морозилки и ужин
сделала поздно.
Ничего, что я поднимаюсь в пять, готовлю завтрак и обед на всю
семью, собираю девочек в школу, а потом к восьми спешу на
работу?
Когда мне вообще говорили спасибо в последний раз? Моя забота
стала для всех обыденностью, дошло до того, что семья посуду помыть
за собой не может.
Тупо оставляют ее в раковине. Ничего же страшного! Я ведь
вымою!
Открываю калитку и быстро забегаю в дом.
Старшая дочь, Катя, сидит за столом, закинув на него ноги. Перед
ней планшет, на котором она смотрит очередную дораму.
— Катюш, привет, — подхожу к дочери и чмокаю ее в макушку, но
Катерина уворачивается, шипит, словно я укусила ее, а не
поцеловала. — Ноги со стола убери.
Сложный возраст, да. Четырнадцать. Я все понимаю и стараюсь
сгладить углы.
Оглядываю кухню. Да, достала мясо. Отлично.
Быстро переодеваюсь, возвращаюсь в кухню, повязываю старенький
фартук, который, кажется, уже сросся со мной.
Бросаю взгляд на дочь. Та сидит в той же позе, ноги по-прежнему
на столе.
Мысленно повторяю мантру: «Ольга, это сложный возраст, это
пройдет. Это бунт, и его надо просто пережить».
— Катюш, я же попросила тебя убрать ноги со стола, мы там едим,
а ты…
Закатывает глаза и громко, демонстративно цокает языком, но все
же ставит ноги на пол.
Я принимаюсь готовить ужин. Андрей приедет к восьми, у меня два
часа, чтобы пожарить мясо и сделать гарнир. Потом все это нужно
отнести во вторую половину дома, где живут мать и отец моего
мужа.
Матери недавно сделали операцию, и теперь ей тяжело
готовить.
Ну как операцию. Удалили аппендицит.
Три года назад.
И все это время я пашу на два дома.
Подгорает ли у меня из-за этого? О-о-о, еще как! Но воевать с
Андреем я устала. Он всегда становится на сторону матери. Она в
возрасте. Ей тяжело передвигаться.
Херня все это на постном масле. Она носится по соседям, как
сайгак. Разносит все, что слышит на нашей половине. Еще сдабривает
это россказнями о том, какая я лентяйка и вообще рукожопая.
— Камила гуляет? — они с сестрой приходят из школы порознь, но
Катя должна знать, где сестра.
— Ага. Свинтила, как только пришла. Даже уроки не сделала, —
небольшой донос на сестру.
Говорят, что сестры обычно дружат. У нас же с переменным
успехом. Ками и Катя то любят друг друга до искр из глаз, то люто
ненавидят.
Сейчас вторая фаза их сестринской нелюбви.
— Ну а у тебя как дела в школе? — поворачиваюсь к дочери спиной
и нарезаю мясо.
— Нормально.
«Ольга, это просто возраст такой». Но черт возьми, как же порой
хочется наподдать тряпкой ей по заднице.
— Как контрольная? Сегодня же должны были результаты
объявить?
— Пять, — бросает безэмоционально.
— Пять?! — поворачиваюсь к девочке.
Пятерка это что-то новенькое. Алгебра и геометрия, вообще все
точные науки у Кати хромают. Прыгает с четверки на тройку и
обратно. Так что пять — это шок.
— Пять, — повторяет с вызовом. Мол, давай, спроси еще
что-нибудь.
— Что ж. Хороший результат, молодец.
Снова фыркает, на этот раз громко, демонстративно.
— Как новая учительница?
У нее как раз по алгебре и геометрии новая учительница. Молодая.
Хвалила Катерину, говорила, что старается. Вообще Виолетта
Валентиновна облизала ее тогда, конечно.
Было крайне странно видеть это восхищение.
— Виолетта классная, — выдает дочь просто.
— Вы называете учительницу Виолетта?
— Я — да! — отвечает дерзко.
Это что-то новенькое.
— Я хочу мясо с картошкой приготовить. Не поможешь мне? — снова
оборачиваюсь.
