- Мясо пережаренное, - свекровь брезгливо кривит лицо и
отпихивает себя тарелку. - Подошва, ей-богу. Игорь, как ты вообще
его жуешь?
Я сильнее сжимаю вилку и прикусываю губу от обиды. На
приготовление этого стейка я кучу времени потратила. С Машкой мы
встали ни свет ни заря и час тряслись в маршрутке, чтобы успеть к
открытию рынка. Еще сорок минут там бродили, пока выбирали куски
получше. В нашей семье мясо готовил папа, поэтому я в нем не
слишком хорошо разбираюсь. Продавец меня убедил, что это самое
лучшее.
- Жестковато, но терпимо, - хмыкает Игорь, погружая ломтик в
рот. - Не ресторанное конечно.
Обидно до слез. Я может быть и лучший повар, но это все-таки
ужин в честь моего рождения.
- На говядине экономить не нужно, - наставляет свекровь. - И
руки жалеть нечего - отбила бы колотушкой как следует, было бы
нежным.
- Вкусно, мам! - звонко выкрикивает Маша и улыбается своей
задорной детской улыбкой со своего высокого королевского
стульчика.
На душе сразу становится легче. Мое четырехлетнее солнышко.
Всегда меня поддержит.
- А тебя не учили, что взрослых перебивать нельзя? - рявкает
свекровь, поворачиваясь к дочке. - В школе таких как ты учителя
сразу в коридор выгоняют.
У меня душа на части разрывается. Если нападки Риммы Геннадьевны
в свой адрес я могу стерпеть, то за Машку готова ее придушить
голыми руками. И Игорь… Ну хотя бы раз за нас вступился. Жует
«подошву» и делает вид, будто его происходящее не касается. Все
потому что дочь моя ему не родная. Да и я, видимо, родной никогда
не стану. Для чего только замуж мне предложил? И я тоже дура,
согласилась. Это потому что ухаживал он красиво, а Машке нужен был
отец.
- Римма Геннадьевна, на мою дочь голос повышать не смейте, -
едва сдерживая гнев, прошу я. - Она перебивать вас и не думала, а
просто решила меня поддержать в мой день рождения. - Улыбнувшись, я
подмигиваю Маше: — Никто ее в школе в коридор выгонять не будет.
Учителя будут Марию обожать.
Голубые глазки моей девочки восторженно загораются. Она спит и
видит, когда пойдет в школу. Даже рюкзак уже себе выбрала,
розовенький, с котятками. Она у меня настоящая леди: джинсов и брюк
не признает. Только юбочки, платья, сарафанчики. Этим она точно не
в меня пошла.
- Это ты в доме моего сына рот мне закрывать вздумала, Катерина?
- понизив голос, шипит свекровь. - Совсем оборзела. Игорь тебя,
нищенку, с улицы подобрал, да еще и с прицепом. Сидела бы уж тише
воды, ниже травы и не вякала. Чего удивляться, что у тебя ребенок
ни грамма не воспитанный.
В груди все пылает от несправедливости. Это меня-то Игорь с
улицы подобрал? Я хорошую квартиру снимала и добросовестно
трудилась секретарем. Миллионов не зарабатывала, но на жизнь и
воспитание дочери хватало. Это же он сам, когда на место
коммерческого директора пришел, прохода мне не давал. Цветами
задаривал, звонил, в рестораны звал. И женитьба - его идея. Почему
только молчит сидит? Знает ведь свою мать. Она если заведется - не
остановишь.
Я проглатываю оскорбление и смотрю на мужа.
- Игорь… - сама на себя злюсь, потому что губы от обиды
трясутся. - Может быть, ты хотя бы что-нибудь в мою защиту
скажешь?
- Что например, Кать? - равнодушный взгляд мужа застывает на
моем лице. - У нас ужин семейный. Сделай так, чтобы он обошелся без
скандала.
Нет, это просто невозможно больше выносить. Я ведь живая!
Работаю пять дней из семи, разрываясь между хозяйством и кружками
для Машки. Я ведь стараюсь! Все делаю, чтобы быть хорошей женой:
стираю, готовлю, убираю, а в перерывах стараюсь и волосы успеть
покрасить и маникюр делать, чтобы на женщину быть похожей. Но всего
этого недостаточно. Просто я дефектная в их глазах, потому что дочь
воспитываю одна. «Нагуляла», - так однажды свекровь ляпнула
соседке.
