До сигнала будильника осталось пол часа. Океанический воздух
приятно щекотал вспотевшую от духоты кожу. Ранее утро, это мое
любимое время суток. Балкон моей комнаты открывал изумительный вид
на побережье Мексиканского залива.
Наш особняк находился в закрытом квартале, недоступный для
туристов и коренного населения Тампы. Подумать только, любой другой
мечтал бы оказаться на моем месте. Вот так вот стоять на балконе с
чашечкой ароматного кофе и встречать рассвет. Мечта для всех, но
только не для меня.
Сегодня мой восемнадцатый день рождения. Этого момента я ждала
всю свою сознательную жизнь. Получить письмо о зачисление в Гарвард
на бюджетное место было единственным условием из-за которого мой
отец позволит мне покинуть Тампу. Для этого я сутки напролет
проводила за книгами. Никакой личной жизни и свободного времени. Я
все делала ради поставленной цели. И когда меня зачислили, отец не
поверил своим глазам.
В частной школе где я училась, мое зачисление в Гарвард не стало
большой новостью. Хоть и моя фотография висела на стенде лучших
учеников нашей школы. Все больше были удивлены тем, почему мой отец
имея такое большое состояние, категорически отказался оплатить
образование единственной дочери.
В классе друзей у меня не было. Последнее три года по приказу
отца, за мной по школе ходит охрана, ограждая от любых контактов.
Для одноклассников я всегда была высокомерной стервой и ботаником.
Кто с такой станет дружить? Раньше я часто плакала из-за этого. А
сейчас меня это мало волнует. Я привыкла к одиночеству.
Завтра, я наконец-то уеду из этого ненавистного мне дома. Моя
мечта покинуть Тампу и родительский дом наконец-то станет
реальностью. Всего ничего, перетерпеть один день. И вот оно,
надежда на светлое самостоятельное будущее. Сделав глубокий вдох я
умиротворенно мечтала о наступление завтрашнего дня.
Одним из условий папы, как ни странно было лишь полный мой
отказ от его содержания. Никакой финансовой помощи с его
стороны. Да запросто, я этого и добиваюсь. Им я не нужна.
Когда мне было двенадцать, отец сказал что я результат их случайной
неосторожности. И поняла я смысл его слов лишь тогда, когда в школе
начали преподавать биологию.
При обеих живых родителях, меня воспитывали кучи нянек,
репетиторов и учителей. Отец постоянно был недоволен, что я
слишком дорогое удовольствие. Впрочем, так считала и моя
мать.
Те моменты когда родители все же вспоминали что у них есть дочь,
принимались за моё воспитание. С шести лет моим наказанием, когда я
провинилась, была темная маленькая кладовая без еды и
воды.
В результате у меня паническая боязнь замкнутого пространства и
клаустрофобия. Порою я так срывала голос от плача, что по три дня
не могла говорить. Вот же она родительская любовь. У меня даже
появлялись мысли что я им не родная. Думала выросту, смогу
накопить денег и втайне сделать тест ДНК.
Но долго ждать не пришлось, взрослея я отчётливо видела что
внешностью становлюсь копия своего отца. И ничего схожего с
матерью. Я брюнетка ростом вышесреднего с яркими зелёными глазами.
Мама же натуральная блондинка с серыми. Округлые бедра и полная
грудь делали мня визуально более половозрелой своих одноклассниц.
При этом у меня была тонкая талия и плоский живот. Но мать всегда
говорила что мне нужно сбросить пару килограмм. Всё знакомые
семьи с умилением восхищаются красавицей Марией Абрамовой, копией
своего папочки, а мне хочется кричать что меньше всего на свете я
хотела быть такой.
От матери я тоже никогда не получала любви. Да и дома её редко
найдёшь. Она колесит по миру со своими любовниками. Часто и отец
приводит домой женщин. Как правило больше одной ночи они
здесь не задерживаются.
