Свет в кабинете был приглушён.
У окна стоял человек. Его задумчивый взгляд скользил по привычному пейзажу, словно он пытался уловить нечто, что прежде ускользало от него. Перед ним раскрывалась панорама ночного города. Внизу, словно лабиринт, простирались извилистые улицы. Яркие, полупрозрачные голографические щиты вспыхивали то здесь, то там, сменяя друг друга объёмными образами. Гигантские логотипы корпораций венчали многочисленные фасады небоскрёбов, а их сияние мягко озаряло город.
Он привык замечать тонкие детали, будто рассматривал изысканные произведения искусства, и каждый раз находил в них что-то своё. Особенно дорого ему было одно полотно из личной коллекции – оригинал величественного «Триумфа победителя» кисти Питера Пауля Рубенса. Эта картина, украшая просторную стену его кабинета, не раз становилась отправной точкой для глубоких размышлений.
Тишину нарушил голос – ровный, с едва уловимой иронией в интонации.
– Почему тебе так нравится сидеть в темноте? – спросил он, обращаясь к фигуре у окна.
– В темноте мысли становятся чище, ничто не мешает, – прозвучал ответ, спокойный и уверенный.
– Тогда я перейду к сути, – сказал первый, чуть понизив голос, словно невидимая тяжесть легла на его плечи.
Дождавшись заметного кивка, он продолжил:
– Мы проанализировали свыше пяти миллионов вариантов. В девяноста девяти процентах – шанс на успех едва достигал долей процента. В конце концов, из множества претендентов мы остановились лишь на двух сотнях, отвечающих основным критериям: адаптивности, быстроте реакции, уровню осознанности, когнитивной гибкости, – он ненадолго замолчал, – и ещё целому ряду других параметров. Позволь, я не стану перечислять остальные – их ещё сто тридцать семь.
Он замолчал, позволяя словам раствориться в тишине.
Мужчина медленно повернулся, задумчиво провёл пальцами по подбородку. На мгновение свет скользнул по его очкам, и в этом отблеске промелькнула тень сомнения. Он тихо заговорил, опускаясь в кресло:
– Я надеялся, что вариантов будет больше.
Кресло едва слышно скрипнуло в наступившей паузе.
– Пожалуй, стоит задуматься о прекращении финансирования этого направления, – добавил он.
– Прежде чем ты примешь окончательное решение, хочу ещё кое-что добавить… – осторожно возразил первый.
– Слушаю.
– Один из кандидатов проявил себя необычно. Сначала мы решили, что это просто ошибка. Исключили его из выборки, отправили на повторную проверку, надеясь, что всё прояснится. Но когда провели анализ ещё раз, результаты остались такими же.
– В чём заключается необычность? – спросил он, чуть наклонившись вперёд.
– Айдэ Сергеевич Акимов, семнадцати лет. Живёт на самой окраине Звёздного Городка. Родителей у него давно нет – они погибли тогда, во время того самого восстания против отчуждения. Теперь Айдэ живёт с бабушкой. За это время он уже успел получить несколько…
Договорить он не успел:
– Оставь детали. Ближе к сути.
– Показатели кандидата, – сказал он, не отрывая взгляда от планшета и нервно постукивая по экрану пальцем, – заметно выше всего, с чем мы сталкивались за последние годы. – Взгляни, – кивнул он, и на столе перед собеседником загорелся экран. – Метрики держатся стабильно, – добавил он, не сводя взгляда, словно надеясь уловить хоть малейшее изменение в выражении лица. – Признаться, весь потенциал нам так и не удалось измерить до конца.
Собеседник хмыкнул:
– Почему не удалось?
– Уперлись в технические ограничения.
В этот момент раздались несколько коротких сигналов. За ними последовал женский голос:
– Игорь Анатольевич, к вам Вэй Громов.
Игорь тяжело выдохнул.
– Пусти, – коротко бросил он. Затем, словно подводя итог, добавил:
– Хорошо, я согласен. Запускай цепочку событий.
