…Я все так же продолжала сидеть на парапете, не зная, что
сказать Хорвеку, разглядывавшему с отсутствующим видом суету около
костра.
Не припомню, с какими словами он обратился ко мне. Скорее всего,
просто предложил отправляться на поиски стола и крова, и я молча
кивнула, поспешно поднимаясь с места. Не знаю, какое чувство громче
говорило во мне - трусливое облегчение из-за того, что идущий
впереди Хорвек сейчас так спокоен и равнодушен; или же
разочарование – ведь он молчал, а я так хотела услышать рассказ о
Белой Ведьме из его уст – правдивый рассказ!..
Вновь и вновь перед моими глазами вспыхивали языки пламени, в
котором сгорали соломенные куклы. Воображаемый огонь был так же
горяч, как и настоящий – от него пылали щеки и сбивалось дыхание.
Вскоре мне начало казаться, что я изнемогаю из-за внезапного
приступа лихорадки, и единственным лекарством от этой странной
болезни были ответы на вопросы.
-Сколько тебе было лет тогда? – выпалила я, не в силах более
сдерживаться.
Хорвек оглянулся, и я сжалась, ожидая увидеть, что его лицо
искажено гневом или страданием. Но нет – он бегло улыбнулся, глядя
на меня с насмешливым сочувствием.
-Ты неисправима, Йель, - сказал он. – Любопытство в тебе никогда
не проиграет страху, и уж тем более не уступит доводам
рассудка.
Я зажмурилась, не в силах выдержать его взгляда, и повторила,
из-за шума в ушах едва слыша свой голос:
-Так сколько тебе было лет, когда это случилось?
-Двенадцать или тринадцать, - ответил он, и я поняла, что он все
так же идет вперед, не замедляя шаг.
-Но в том представлении… - начала я нерешительно, и он
рассмеялся.
-Не стоит верить всему, что показывают бродячие актеры на
площадях. Успокой свое жалостливое сердце, Йель. Я вовсе не был в
ту пору младенцем, люди многое позабыли… или не захотели помнить.
Король находился во власти Белой Ведьмы пятнадцать лет, и в ту пору
её называли настоящей правительницей Юга. При ней королевство было
сильно и богато, как никогда ранее. От таких воспоминаний и в самом
деле лучше избавиться, иначе может показаться, что король был не
так уж мудр, а ведьма – не так уж зла.
-Так значит, ты все помнишь! – воскликнула я, и, позабыв об
осторожности, схватила Хорвека за руку, принуждая замедлить шаг. –
Что тогда произошло на самом деле?
-Ты же видела все сама, - он посмотрел на меня то ли с досадой,
то ли с недоумением, но руку высвобождать не спешил. – Увы, вряд ли
я смогу прибавить этой истории красок. Память народная, хоть и
ошибается порой в главном, удивительно цепка в мелочах. Под окнами
дома ведьмы и впрямь была кованая ограда, украшенная остриями. Что
еще ты хочешь знать?
-Тебе… было больно? – я и сама понимала, сколь глуп этот вопрос,
оттого вжала голову в плечи, ожидая гневной отповеди.
-О, да, - согласился Хорвек. – Весьма неприятный опыт. Но к чему
сейчас об этом вспоминать? Разве у твоего болтливого дружка Харля
не имелось в запасе десятков сказок, где колдуний казнили, а
чудовищ, порожденных их колдовством, убивали? Право слово, они
должны были давно тебе приесться.
Я вздрогнула, и разжала пальцы, отпуская его руку. Множество
вопросов, вертевшихся на языке – что было дальше? Как он очутился
при Темнейшем дворе своего отца? Что помнит о матери?.. – вдруг
показались совершенно пустыми и бессмысленными, ведь Хорвек был
прав: старая сказка закончилась так, как ей было положено, и добро
в ней победило зло.
-Мне так жаль, - прошептала я. – О, как мне жаль!..
Ответа на мои слова не последовало, да я его и не ждала,
понимая, как жалко и нелепо выглядит мое сочувствие. Да и поверил
ли Хорвек в него?.. Еще недавно я сама бы плясала около костра
вместе с веселой толпой, со смехом выкрикивая пожелания гореть всем
колдуньям в преисподней, и он об этом знал. Чего стоили мои слова в
его глазах? Мои суждения были грубы и поверхностны, мой ум – темен,
а знаний хватило бы разве на то, чтобы нацарапать пару
скабрезностей на стене… Ох, да я попросту оскорбила его своей
жалостью – еще сильнее, чем навязчивым любопытством!..
