Крыс становилось все больше - они появлялись из каждой канавы,
из груд отбросов и из щелей под заборами, чтобы присоединиться к
своим дворцовым сородичам, которые бежали так быстро, точно позади
них бушевал пожар.
Удивительное происшествие испугало многих горожан - я слышала,
как визжали женщины, забиравшиеся на ступени домов, скамьи и
каменные тумбы, отмечавшие перекрестки улиц. Однако попрошайки, чьи
бездонные утробы не смогли наполнить даже огромные котлы у дома
герцога Таммельнского, со смехом бросали камни в крыс, а затем
ловко выуживали оглушенную добычу, запуская руки в самую гущу
крысиного потока. Праздники, к которым прилагалась дармовое
угощение, в Таммельне случались не так уж часто, и нищие прозорливо
запасались едой впрок. Дворцовые крысы и впрямь были куда жирнее
прочих, а таммельнская беднота, выбравшаяся нынче из самых грязных
трущоб из-за запаха бесплатной похлебки, не отличалась
разборчивостью.
Не так просто было испугать и уличных сорванцов, которые и сами
были похожи на крысенышей - так ловко и быстро они протискивались в
каждую щель, заслышав женские крики и брань. Эти бросали камни в
крыс ради забавы, с хохотом следуя за испуганными зверьками. Иногда
кто-то из них хватал крысу за хвост и швырял в своих же приятелей,
а те в ответ толкали его так, чтобы тот упал туда, где крыс было
больше всего: "Сейчас они обгрызут тебе нос и уши!" - кричали они,
захлебываясь от восторга. Я решила держаться рядом с ними, чтобы не
привлекать лишнего внимания. Мой невысокий рост и бедное платье
позволяли сойти за свою в этой шумной разномастной компании - там
были и девчонки, такие же грязные, крикливые и оборванные, как
мальчишки, и вряд ли кто-то с первого взгляда нашел бы пару отличий
между нами.
Боюсь, я не смогла бы никому объяснить, зачем бегу вслед за
крысами - быть может, из отчаяния? - но отчего-то мне казалось
важным понять, куда направляются подданные господина Казиро. Если
им пришлось спасаться бегством из дворца - значило ли это, что и
сам хранитель дворца оказался в опасности?.. Крысы не могли
ответить мне, но я надеялась на то, что смогу истолковать этот знак
верно.
Трущобы, куда привели нас крысы, были мне незнакомы, однако
зловонные лужи, горы гниющего мусора и покосившиеся халупы ничем не
отличались от таких же нищенских кварталов в других городишках. И
при свете дня сюда не стоило совать нос, что уж говорить про вечер
- да еще такой хмельной! Повсюду валялись мертвецки упившиеся в
честь городского праздника бедняки, и крысы бежали по их телам,
словно по очередной груде отбросов. Прочим обитателям трущоб до
полчищ крыс, казалось, точно так же не было дела - ленивыми пинками
они сбрасывали грызунов с порогов своих хибар, если те случайно
туда взбирались, и бранились сквозь зубы. Должно быть, здесь давно
свыклись с подобным соседством.
Мой шаг становился все неувереннее, я вертела головой, пытаясь
сообразить, как выбраться из этой грязной дыры, но старалась не
отставать слишком уж явно, понимая, что мне нужно держаться при
чумазой ребятне. "Ох, не стоило мне забираться в этот бедняцкий
угол! - думала я, отбросив на время размышления о колдунье. -
Где-то здесь наверняка нашли пристанище и городские разбойники -
самое место для норы, в которую не решится сунуть нос стража!".
Темнело быстро, и страх мой усиливался: что, если крысы просто
разбегутся во все стороны, вместе с ними растают в сумерках и
малолетние бродяжки, а я останусь совсем одна?
Однако этим моим опасениям не суждено было сбыться. Крысы упрямо
держались вместе, несмотря на то, что в них непрестанно швыряли
камнями и тыкали горящими головешками - повсюду нам попадались
догорающие костры, разведенные в честь праздника. Они слаженно
двигались вперед, словно точно зная, куда держат путь. Миновав
окраину маленького вонючего квартала, бывшего истинной язвой на
теле города, мы очутились на краю большого оврага, куда сбрасывали
мусор, который не вместили узкие и кривые переулки трущоб. Я
услышала, что в криках мальчишек поубавилось веселья, а затем
кто-то громко сказал:
