Красивый мальчик с
красивым именем Ярослав.
Или Ярик, как его звали друзья. Он
был единственным, кто не смеялся над моей полнотой. Может, потому
что мы были соседями по площадке, а, может, просто потому что он
был воспитанным и добрым - я не знала, но с каждым днем он нравился
мне все больше и больше.
Я родилась и выросла в необычной
семье. Воспитывала меня бабушка. Одна, без чьей либо помощи. Первым
словом, которое я произнесла, было не «мама», а нежное «баба» - вот
и всё, чем я тогда отличалась от других детей.
Бабуля всегда делала все возможное,
что бы ее внучка чувствовала себя полноценной. И только в садике я
заметила, что у всех есть красивые мамы и сильные папы. А у меня
была лишь одна она – бабушка. О родителях она рассказала мне позже
- когда я стала старше и пошла в школу.
С моей мамой, своей дочерью, она
почему-то не ладила. Та прогуливала занятия, с трудом окончила
десять классов, затем провалила поступление в университет и попала
в плохую компанию. Бабуля говорила, что была слишком строгой с ней
и редко говорила, что любит. Наверное, все из-за этого. Теперь уж
не узнать точно. Но мама однажды просто ушла из дома и вернулась
лишь однажды – через два года со мной на руках.
Сверток, переданный бабушке в руки,
шевелился и звонко кряхтел. Она растерянно прошла в спальню, чтобы
развернуть его и положить на диван, а когда вернулась – мамы уже не
было. Исчезла также неожиданно, как и появилась. Без объяснений и
лишних слов. Даже дверью не хлопнула – иначе этот звук надолго бы
отложился в памяти бабули.
С грудным младенцем бабушке пришлось
трудно: нужно было срочно искать смеси, пеленки, соски и прочее.
Одну меня она не могла оставить, сдать куда-то – никогда в жизни.
Хорошо хоть, на работе ее поняли и после оформления всех
необходимых документов перевели на неполный рабочий день.
С утра она обычно бежала в детский
сад и сдавала меня в ясли, а после обеда пешком, по морозу, летела
обратно, чтобы забрать и покормить. Когда я болела, бабуля просила
присмотреть за мной кого-нибудь из соседей. Не все соглашались, но
вскоре в соседнюю квартиру въехала молодая семья с ребенком, и
женщина, которая сидела дома со своим новорожденным сынишкой, стала
забирать меня днем на несколько часов к себе. За это бабушка
благодарила ее, как могла: хлебом, молоком, яйцами, а летом и
первым урожаем из собственного огорода.
Я росла, души не чая в собственной
маме-бабушке. А она щедро одаривала меня вниманием и теплом,
которые недодала по молодости дочери, ставшей непутевой «кукушкой»,
как бабушка сама говорила - по ее же вине.
Наверное, именно из-за желания
окружить меня заботой, одеть, поставить на ноги, накормить, бабуля
и упустила тот момент, когда наши домашние чайные посиделки и
кулинарные эксперименты вылились в то, что в девятом классе я стала
весить около восьмидесяти килограмм.
Конечно, я оставалась для нее
красавицей и «сладкой пампушечкой», но трудно было не заметить
беспокойство в ее голосе, когда речь заходила о моем внешнем виде.
Да, сверстники хихикали надо мной, украдкой показывали пальцами, но
все это удавалось игнорировать до определенного времени.
Пока не наступило время очередного
взвешивания. Поверьте, для полного человека нет ничего хуже
раздевания в присутствии других людей. И я прекрасно понимала, что
все эти красивые девочки, которые весят на двадцать-тридцать
килограммов меньше меня, выглядят лучше, но тот факт, что у них не
хватало такта сдерживаться при виде моего тела, был ужасно
обидным.
- Гляди, какие у нее складки!
- Фу!
- Позорище! – Долетали до меня
ехидные шепотки.
И мне становилось ужасно стыдно.
Не только за свой вес, но и за них.
За то, что их родители не объяснили своим красивым дочерям, что
человек может быть не виноват, что выглядит не как все. И как
вариант, что он может быть просто доволен своим телом.
