«Мы близнецы, мы все делим пополам.
То, что его — мое, а то, что мое — тоже мое»
Х/ф «Двадцатый век»
(«Novecento»)
Это не Он
Капли дождя смешивались со слезами и
сбегали теплыми струйками по шее. Они забирались под воротник
тонкой кожаной куртки и противно саднили кожу. Я до боли прикусила
губу, и во рту немедленно распространился неприятный металлический
привкус крови.
Ба-бах!
Одновременно с жутким грохотом темное
небо разрезала яркая молния. Вспыхнула и исчезла, заставив меня
вздрогнуть. И вдруг опомниться.
Что я здесь делаю? Зачем жду его?
Поговорить? Но о чем?..
Я откинула прядь мокрых волос с лица
и решительно двинулась прочь. Вдоль по улице вниз, в ту сторону,
куда утекали потоки воды. Дождь опять усиливался, уже хлестал меня
по щекам, забирался в глаза, в уши, бесцеремонно лез под одежду.
Промокшие джинсы противно липли к ногам.
Не выдержав, я побежала.
Прочь от него. Прочь отсюда. Из этого
города, из его жизни. С обещанием самой себе больше не верить
никогда и никому.
А ведь еще хотела открыть ему свою
тайну, глупая. Думала, выслушает, поверит, примет тебя такой…
Стиснула зубы и зачем-то дала волю слезам, чего не позволяла себе с
самой смерти матери.
Сама не поняла, как преодолела
расстояние до здания старого вокзала. Быстро взобралась по железной
лестнице, тянущейся длинной змеей вдоль стены до самого верха.
Замерзшими руками достала ключи, вставила в замок и повернула.
Массивная металлическая дверь отворилась со скрипом.
Я вошла внутрь и хлопнула ею так,
чтобы уши заложило. Чтобы еще больнее себе сделать. Сделала
несколько шагов и принялась искать глазами рюкзак. Опять дорога,
опять города, новые люди, новые лица, скитания…
Да чтобы оно все… провалилось… Куда
идти? В такой час. В такую погоду.
Я замерла у огромного окна, по
которому барабанили холодные капли. Приложила дрожащие ладони к
стеклу. Город ничего не чувствовал: все так же горели окна высоток,
мелькали огни машин, снующих туда-сюда. Из-за них на чердаке
старого вокзала никогда не было темно. Тысячи огней. И света луны
не надо. Весь мир как на ладони. И я перед ним. Одна.
Остервенело сорвала с себя мокрую
куртку, швырнула на пол и принялась лихорадочно сдирать
водолазку.
Завтра. Меня. Здесь. Не. Будет!
И вдруг застыла, услышав скрип
входной двери. Сердце шумно ухнуло вниз. Еще и лицо, как назло,
застряло в дурацком вороте. Сдернула наспех водолазку и
обернулась.
Там стоял Он.
Он!
Мокрый весь, растерянный. Почему? Ну,
да – ему же не приходилось раньше видеть меня без одежды. Опустив
взгляд в пол, парень принялся жадно хватать ртом воздух. В этот
момент дверь за его спиной неожиданно захлопнулась и отрезала нас
от шума дождя. Мы остались в странной, пронзительной и зыбкой
тишине.
- Ты?
Я освободила руки от рукавов и
бросила промокшую почти насквозь водолазку прямо на пыльный
каменный пол. Сделала шаг навстречу. Еще шаг.
Всего час назад мне так много
хотелось ему сказать. Признаться, что растеряна, что совершенно не
понимаю, что с нами творится такое, что запуталась в собственных
чувствах. Но сейчас… Увидела его, и сомнения словно рассеялись.
Он стоял, не решаясь подойти и
взглянуть в глаза. Тонул в неловкости и волнении и, кажется,
подбирал какие-то слова. К чему они теперь? Я смотрела на него и
понимала, что все сомнения были такой глупостью. Пустяком,
нелепостью.
Он здесь. И он мой. Высокий, тревожно
ссутулившийся, с капающими с кончиков мягких каштановых волос
каплями дождевой воды. Такой знакомый, привычный и понятный.
Кажется, дотронься – и все проблемы решатся сами собой.
- Я пришел, чтобы сказать… - Начал
он, стоило мне подойти вплотную и взглянуть в его глаза, в которых
отражались сейчас все огни ночного города.
