Город серых домов, неравенства,
страха, бесправия и нищеты. Царство бетона и металла, темных улиц и
потерянных душ. Здесь давно забыли истинный цвет неба, его
поглотила пепельная мгла.
От окружающего мира его отделяет
плотное марево цвета ржавчины, сотканное из песчинок, бывших
некогда горами. Их контуры и теперь еще можно рассмотреть
вдалеке. Там – другой, древний мир, чуждый людям. Мертвый.
По окраинам Города тянутся трущобы,
покрытые черной пеленой смога. Когда-то это был остов Города – тут
основались первые поселенцы. Но люди поднимались выше по склону
пологого холма – Город разрастался. И теперь подножие населяют
отбросы, ютящиеся в развалинах на узких грязных улочках, не
освещаемых даже фонарями.
Выше по склону – Второй круг. Черные
заводы с устремленными вверх закопченными трубами, школы,
полицейские участки, больницы, магазины и серые дома-коробки,
одинаковые, как близнецы - всё это находится здесь.
Рядом с мрачным, бетонным зданием,
окружённым высоким забором - городской тюрьмой - располагался и
суд.
Судей было всего двое: один
принадлежал к Избранным, а другой представлял жителей Второго
круга.
Избранные - элита Города: трое
правителей и несколько богатых семей, живущие на вершине холма. Это
был город в Городе, обнесенный стеной, не допускавшей внутрь
простых смертных.
Избранным было позволено практически
все.
И обвинительных приговоров им не
выносили. Наверное - никогда. Все знали, что суд строился не
для них. Он существовал для таких как Кайл.
Его дело отнесли к второстепенным.
Заурядное убийство – обыватель из Второго круга убил своего отца.
Суд был недолгим, ведь слишком много дел ждали своего
разрешения.
Последнее заседание проходило будто
во сне. Предшествовала ему неделя ожидания в маленькой, холодной
камере в подвале суда. Неделя полная одиночества, мучительного
ожидания и смутной, но бессмысленной надежды.
Кайл не мог спать – стоило закрыть
глаза и сквозь темноту сомкнутых век пробивались видения:
Утро. Его шаги. Скрип
открывающейся двери. Спина отца с занесенной для удара рукой.
Солнечный свет в глаза. Испуганное лицо сестры и слезы в ее
глазах.
Отчаянный крик: «Отец! Не надо!
Не трогай ее!» Боль от удара о стену. Мутнеет в глазах.
Последние силы, чтобы встать и… Удар. Грохот. Звон бьющегося
стекла. И все издалека, будто не с ним.
Отец падает... Как в кино, на
замедленной пленке. Только изображение вдруг отчего-то
черно-белое.
Острый угол стола. Удар. Тело
падает почти беззвучно. Кровь. Целая лужа черной крови…
Кайл с трудом понимал слова судьи
читающего приговор. Голос усталый, с простудной хрипотцой. В зале
заседаний холодно и пусто. Даже хорошо, что Кира не пришла – так
легче.
Только развалился на дальней скамье,
закинув ногу на ногу, единственный человек, и тот ему незнакомый. У
мужчины были длинные темные волосы и повязка на одном глазу. Другим
он буравил Кайла. Тот спиной ощущал этот изучающий, настырный
взгляд, но больше не оборачивался.
Голос судьи все продолжал монотонно
хрипеть.
И о чем так долго
говорить?
Все слова можно заменить одним –
«конец». Конец всему: жизни, свободе, будущему – нет больше Кайла
Роуза, ученика старших классов и подающего надежды члена общества.
Теперь он ничто в месте, из которого нет возврата.
Пожизненное заключение.
Может уж лучше приговор был бы
смертным?
В груди сжалось, когда Кайл понял,
что в зале воцарилась тишина. Судья большими глотками пил из
прозрачного стакана. Скрипнула дверь и вошли два охранника. Не
глядя на них, тот махнул рукой в сторону осужденного и направился
прочь. Листы с приговором так и остались лежать небрежной кучей на
столе.
Только теперь Кайл понял, как сильно
бьется сердце и дрожат руки. На негнущихся ногах спускаться с
лестницы было невозможно, и он наверняка бы скатился по ней, но
охрана крепко держала за плечи. У здания суда уже ждала тюремная
машина с зарешёченными окнами.
