Я высовываю голову из окна второго этажа нашего дома. Домика,
скорее, потому что он небольшой и уже достаточно старый. Ба часто
шутит, что тридцать лет это не возраст, но я думаю, это все же
больше про людей, чем про здания.
День наверняка будет жарким, но пока на улице свежо, и я вдыхаю
полной грудью это многообещающее утро. Пахнет пионами, росой на
зеленых листьях клубники и сигаретным дымом.
Тогда я свешиваюсь из окна сильнее и кричу:
- Ба, ты снова куришь?!
Вижу, как в небо поднимается белый дым, и смуглая старушечья
рука машет мне с зажатой в пальцах сигаретой.
- Санечка, «снова» это ты имеешь ввиду со вчера или с той
сигаретки в четыре утра, когда мне не спалось?
- Ба!
- Я семьдесят два года Ба, - кричит она из-под крыльца, - а курю
я из них пятьдесят!
Я прикрываю глаза и шумно выдыхаю.
Затем захлопываю окно и раздраженно тереблю нижнюю губу
пальцами. Я просто уже не знаю, как отучить эту женщину курить!
Конечно, разве может соплячка едва за двадцать учить жизни свою
бабушку? Но пока у нас никого больше нет, я попыток не оставлю.
Полная решимости прочитать для Ба очередную лекцию о вреде
курения, я скидываю большую футболку, в которой спала, прямо на
пол. Надеваю белую майку и свободные джинсовые шорты. На пару
секунд задерживаюсь у зеркала, собираю светлые волосы в небрежный
пучок. Пальцами приглаживаю непослушные брови, спасибо хоть, что
они темнее моей блондинистой головы.
Ладно, так сойдет, я все равно сегодня никуда не собираюсь.
Тогда я выбегаю из своей комнаты, с размаху открыв дверь и бегу
на первый этаж, стуча босыми пятками по ступеням.
Тамара Николаевна уже на кухне гремит сковородками и безмятежным
тоном интересуется:
- Куда торопимся?
- Рассказать тебе, как ты не права.
- Ох, Саня, если бы я брала по рублю каждый раз, когда слышу,
что я не права, - она качает головой и резко меняет тему, - блины
будешь?
Я хмуро смотрю на то, как она замешивает тесто. А потом
усаживаюсь на стул с ногами и говорю:
- Буду.
Я открываю в телефоне мессенджер и пролистываю сообщения из
диалога нашего коттеджного поселка. Ба выхватывает гаджет у меня из
рук и указывает им на дверь ванной:
- Не видела, чтобы ты умывалась.
- Не видела, чтобы совершеннолетнему человеку приказывали
умываться.
Тамара Николаевна выливает половником тесто на допотопную
сковородку и парирует:
- Ну ты же пытаешься отучить меня курить, а мне уже давно есть
восемнадцать.
Я закатываю глаза и иду в ванну. У меня на втором тоже есть
маленький санузел, но мне больше нравится тут, места больше. Пока я
чищу зубы, уставившись невидящим взглядом в раковину, мои мысли
блуждают где-то далеко. Пытаюсь избавиться от ощущения тревожности,
которое преследует меня уже несколько недель. Я и диалог
коттеджного поселка читаю именно поэтому. Как будто могу увидеть
там сообщение типа «Саша, твои призраки прошлого вышли на тропу
войны, сиди дома и не высовывайся». Но, по правде говоря, я вижу
там только ругань из-за смородины, которая лезет в чужой огород.
Можно подумать, это большая проблема. С другой стороны, уж моя
проблема – и подавно не такая уж большая. Я умываюсь и внимательно
смотрю на себя в зеркало. Веснушки ярко выделяются на загорелой
коже. Радостно смотрят на меня с переносицы, скул и щек. Ба всегда
говорила, что это поцелуи солнца. Что ж, не самая плохая выдумка,
чтобы утешить внучку.
Я возвращаюсь на кухню, где меня ждут блины, заботливо свернутые
треугольничками на моей тарелке.
- Кофе? – спрашивает Ба.
Я киваю, засовывая блин в рот почти целиком.
- К Зуеву внук приезжает.
Давлюсь и кашляю, укоризненно глядя на Тамару Николаевну.
Огромный блин буквально встает мне поперек горла.
Она пожимает плечами и окунает свой блин в пиалку с
вареньем.
