- Шмелев, быстрее место свое занимайте, будьте добры.
Наш социолог предельно сдержан и вежлив, как обычно. Я же фыркаю
и демонстративно громко защелкиваю кольца на блокноте. Придурок
Шмелев всегда опаздывает. Ненавижу таких, если честно. Сами не
учатся и другим не дают.
Так. Не отвлекаться. Концентрируюсь на своих строчках. Стучу по
парте красной ручкой, потом почти бездумно подчеркиваю определение.
Черт! Шмелев сбил, сволочь. Он еще и громко усаживается за парту,
скидывает рюкзак на пол, отбивает «пять» своему другу.
Заправляю за уши волосы, машинально смотрю на светлые концы. Я
покрасилась только позавчера и к новому цвету еще не привыкла. Нет.
Не о том думаю. Итак, социология.
- Из этого определения непосредственно вытекает, что каждая
дружба – уникальна, поскольку определяется набором связей, их
крепостью и значимостью, - тем временем продолжает Вячеслав
Анатольевич, и я с готовностью кидаюсь конспектировать.
- А попроще языком нельзя? – развязно интересуется Шмелев.
Я раздраженно выдыхаю носом, потому что ненавижу, когда
перебивают. Но дурацкому Шмелеву закон не писан. Наш же социолог
отвечает обманчиво доброжелательной улыбкой. Перекидывает длинный
темный хвост с одного плеча на другое, поправляет очки:
- Ярослав, вы на мои пары приходите просто поспорить? Еще раз
напомню, я допускаю разговоры с места, только когда они касаются
темы занятия.
- А это разве не касается темы?
Социолог игнорирует выпад и продолжает:
- Если мы обратимся к Википедии, то там увидим, что дружба
определяется как
личные устойчивые отношения между людьми на основе симпатии,
уважения, общих интересов, духовной близости, взаимной
привязанности и понимания.
- А что насчет дружбы между мужчиной и женщиной? – снова подает
голос Шмелев.
Выразительно закатываю глаза, глядя на подругу рядом. Алина
понимающе улыбается.
- Ты заткнешься, может быть? – шиплю я, оборачиваясь.
- Гольцман, ты за ручками своими разноцветными следи, - хмыкает
этот идиот, - вдруг закончатся, а ты конспект подчеркнуть не
сможешь.
- Ярик, ты дебил просто высшего уровня.
Вячеслав Анатольевич резко опускает ладонь на стол:
- Гольцман, Шмелев, вы по-хорошему не понимаете?
Я моментально краснею от стыда, а Ярослав нахально сообщает:
- Так мы опять по теме. Вот с Гольцман я бы дружить точно не
стал.
Социолог почему-то улыбается себе в усы, снова поправляет
длинный хвост и спрашивает:
- Почему же?
- Ну вы вот сказали, дружба основана на симпатии. А тощая
Гольцман мне вообще не нравится.
- Идиот! – бросаю я хмуро, но на самом деле внутри испытываю
глубокое удовлетворение. Тощая. Мне нравится это слово. Почти как
«стройная». И уж гораздо лучше многих других.
- Ярослав, вы очень буквально восприняли определение. Хоть мне и
приятно, что вы все-таки меня слушаете. Вот у вас есть друг, верно?
Ктитарев.
- Ну есть, - нехотя отвечает Шмелев, будто сдается, а я
торжествую и лезу в пенал за зеленой ручкой.
- Значит, у вас к нему тоже симпатия. Как к человеку. С этим вы
спорить не будете?
- Ну.
- Соответственно, мы можем говорить о симпатии, как о чувстве,
которое возникает не только к девушкам с формами, так?
- Допустим. Но к Гольцман у меня симпатии, как к человеку, -
выделяет он интонацией, - нет.
Я прикладываю ладони к пылающим щекам. Кому я вообще не
стремлюсь понравиться, так это ему. Самый раздражающий персонаж во
всей группе, и к тому же вечно меня цепляет. Но такое хамство все
равно расстраивает.
- А вы достаточно с ней общались? Потому что в отличие от
поверхностного приятельства, дружба – отношение глубокое и
интимное, предполагающее не только верность и взаимопомощь, но и
внутреннюю близость, откровенность, доверие, любовь, если хотите.
Думаете, такого рода отношения могут родиться просто так?
