Глава 1
Влюбилась в доме престарелых
Анна Петровна поправила белоснежную салфетку на прикроватной тумбочке и задумчиво посмотрела на фотографию в старой серебряной рамке. С потускневшего снимка улыбался Михаил – её муж, ушедший пять лет назад. В уголках его глаз прятались смешинки, как тогда, в день их золотой свадьбы. "Всё правильно делаю, Миша?" – прошептала она, осторожно протирая стекло рукавом халата.
– Мама, ну как можно быть такой упрямой? – в дверях показалась дочь, Наталья, с коробками для вещей. – Давай всё-таки останешься?
– А что изменится, Наташа? – Анна Петровна медленно опустилась в кресло-качалку – последний подарок мужа. Потёртый подлокотник хранил тепло их прикосновений.
– Мы с Серёжей всё устроим, будем по очереди приходить. Няню наймём…
– Няню? – Анна Петровна горько усмехнулась. – В восемьдесят лет? Чтобы чужой человек за мной ходил?
– Но пансионат – это же тоже чужие люди!
– Там профессионалы, Наташенька. И другие люди моего возраста. А здесь что? Сидеть целыми днями одной, ждать, пока вы с работы вернётесь?
– Мам, – Наталья присела рядом на корточки, взяла её руки в свои. – Мне кажется, ты просто сдаёшься. После папиной смерти…
– Не надо, – Анна Петровна высвободила руки. – Не начинай.
– Но ты же сама говорила, что одиночество убивает! Помнишь, когда бабушка умерла…
– Вот именно поэтому я и еду. Там хоть общение будет.
– А мы? Мы что, не общение?
– Наташа, – Анна Петровна погладила дочь по волосам, уже тронутым сединой. – Ты прекрасная дочь. Но у тебя своя жизнь. Работа, муж, дети…
– Какие дети, мам? Мне пятьдесят через месяц.
– А для меня всё равно девочка, – улыбнулась Анна Петровна, разглаживая невидимые складки на покрывале. – Помнишь, как ты в пять лет заявила, что выйдешь замуж за соседского кота?
– Мама! – Наталья попыталась улыбнуться, но глаза предательски заблестели. – Ты специально сейчас про кота вспомнила?
– А помнишь, как папа тебе тогда сказал…
– "У каждого своя дорога, даже если это дорога к соседскому коту", – закончили они хором и рассмеялись.
– Вот и у меня сейчас своя дорога, доченька, – Анна Петровна встала, подошла к окну. За стеклом кружились первые снежинки. – Я же не в ссылку еду. Будете навещать.
– Каждые выходные! – Наталья обняла мать сзади, прижалась щекой к плечу. – Обещаю!
– Не надо каждые, – Анна Петровна накрыла её руки своими. – Живите своей жизнью. А я… я просто хочу встретить закат там, где не буду никому в тягость.
– Ты никогда не была в тягость!
– Пока не была. Но годы идут, Наташенька. И лучше решить всё сейчас, самой, чем потом…
Она не договорила, но обе знали продолжение. Обе помнили, как угасала бабушка, как её деменция превратила последние годы в кошмар для всей семьи.
– Ладно, – Наталья выпрямилась, вытерла глаза. – Давай собирать вещи. Только обещай, что если там будет плохо…
– Обещаю, – кивнула Анна Петровна, снова глядя на фотографию мужа. – Знаешь, Миша всегда говорил: "Надо уметь вовремя начать новую главу".
Пансионат "Золотая осень" встретил её запахом свежей выпечки и звуками фортепиано из холла. Кто-то неуверенно наигрывал "Лунную сонату", и каждая неверная нота отзывалась в сердце щемящей тоской по прошлому.
– Это наш Борис Александрович, – пояснила медсестра Люда, помогая разложить вещи. – Бывший преподаватель консерватории. Каждое утро играет. Только вот после инсульта пальцы уже не те…
– Но играет с душой, – заметила другая медсестра, Вера. – Представляете, специально приехал сюда из Петербурга. Говорит, здесь акустика лучше.
– И рояль хороший, – кивнула Люда. – Его сын купил. Навещает каждую неделю.
Анна Петровна прислушалась к мелодии, пытаясь уловить в неровном ритме отголоски былого мастерства. Когда-то и она училась музыке, подавала надежды. Но война спутала все планы – пришлось бросить музыкальную школу ради медицинского. "Сейчас нужны не пианисты, а хирурги", – сказала тогда мама. И она послушалась. Всю жизнь проработала хирургом, спасала людей, а теперь вот сама нуждается в присмотре.
