Крутить педали при встречном ветре – то ещё удовольствие, но я не сдаюсь, налегаю, наклонив голову и глядя на дорогу. Струйки мелкодисперсной пыли текут по асфальту, пересекая трещины и провалы. Ноют плечи и колени. Под курткой футболка промокла от пота. Капюшон надвинут, глаза спрятаны за герметичными очками, нижнюю часть лица закрывает маска. Без неё дышать невозможно, но и она со временем забивается, так что надо прочищать. Маска самодельная – даже не знаю, где достать фабричную с хорошим фильтром. Наверное, теперь уже не получится. Раньше они были частью обихода – с началом глобальной засухи, – но после вторжения из будущего стали исчезать.
Мир теперь совсем другой. Потепление убило тропики, превратило умеренную зону в полупустыню и истребило леса. Люди привыкли. Высыхали водоёмы – привыкли и к этому. Катастрофически пострадала демография. Сегодня на всей планете нас едва ли девятьсот миллионов, а раньше, нам говорили в школе, было почти тринадцать миллиардов.
Сегодня мы существуем лишь благодаря технологиям. Они дали нам средства от жары, засухи и болезней, которые раньше считались непобедимыми. Учёные стали богами, им позволялось практически всё – лишь бы спасли оставшихся. Спасали. За последние пятьдесят лет светлые умы совершили так много прорывных открытий, сколько не было за последние три столетия. Наконец-то у нас появилась надежда. Свет в конце туннеля, по выражению моего папы.
Выжившие вроде бы устроились неплохо, расселились по оставшимся пригодным для жизни областям и позабыли о войнах. Во всяком случае, я знаю лишь о мелких пограничных конфликтах. Да и границ-то, по сути, уже не было. Ни к чему. Все наши силы уходили на борьбу за выживание.
Но, как говорил мой папа, если всё долго идёт хорошо – жди беды. Из будущего в наше время вторглись чужаки. Не в смысле как чудовища с Марса, например, нет. Это были люди – наши потомки, причём явились они далеко не с предложением дружбы. Им нужна была наша реальность, потому что дела их в будущем идут гораздо, гораздо хуже, чем у нас.
Направляюсь на восток по трассе 40, хочу добраться до Родника – города в Округе 100, где живёт моя бабушка. Мы обменялись последними сообщениями полторы недели назад – это было чудом, если учитывать проблемы со связью, – и она сказала, что ждёт. У них там вполне прилично. Безопасно. Есть вода, со снабжением нет проблем, местный ИИ отлично со всем управляется. Однажды мэрия не поскупилась приобрести лучший ИИ, и оказалось, не зря. Жители Родника – люди, имеющие вес в обществе, – на меньшее не согласились бы. Когда всё по-настоящему покатилось в тартарары (ещё одно выражение отца), дорогой, умный ИИ с хорошими логистическими алгоритмами пришёлся весьма кстати. На него в Роднике едва ли не молились. Да, ИИ были чуть ли не самым ценным продуктом Глобальных Технологий – эдакие пророки богов-учёных, которые спускались к простым смертным из цифрового Элизиума и приносили спасительные плоды.
– Ты только приезжай, – сказала бабушка напоследок. – Очень тебя люблю.
– И я тебя люблю, – ответила я, давя слёзы и отчаянно улыбаясь. На моём сердце лежала огромная тяжесть. – Пока.
Это был конец короткой, но насыщенной беседы, когда говорила в основном я. В лагере беженцев погибли мои родители и ещё пара тысяч человек. До лагеря мы долгое время скитались, прятались. Не хотели быть там, где много людей, но решили рискнуть. Оказалось, зря. Мне удалось уцелеть, но папы и мамы больше нет. Друзей, которых я нашла там, – тоже. Каким-то чудом удалось связаться с бабушкой – и теперь я еду к ней. Изначально мы и стремились в Родник, преодолели сотни километров зоны боевых действий, где затишье обманчиво, безопасность – миф, а надежда – роскошь. Именно надежда нас и погубила. Пригрела и ударила исподтишка.
