Ульяна
— Алло, Дженни, я приземлилась, —
проговорила я в телефон немного уставшим голосом, прислушиваясь к
звукам, что доносились из динамика. Марк что-то быстро бормотал, но
я не могла разобрать ни слова.
— Отлично! — отозвалась подруга. —
Все нормально? Ты уже в такси?
— Да, все хорошо, не считая моей
боязни летать. Сейчас буду получать багаж.
За этот месяц мне предстоял еще один
перелет туда и обратно, чтобы забрать Марка, если я все же решусь
вернуться в Россию.
— Что он там говорит? Не могу
разобрать ни слова, — я представила чистое и светлое личико
своего сына. Я не видела его несколько часов, а уже безумно скучала
и хотела его обнять.
— Говорит, что ты могла бы взять его
с собой, что он взрослый мальчик, съел всю кашу, а еще ни разу не
видел русской зимы. Я едва успеваю все перечислять, он очень быстро
говорит.
Это действительно так. Мой сын ни
разу не был в России. Но я почти не испытывала по этому поводу
угрызений совести. Никто не знал, что я его родила. И такое
положение вещей меня, в целом, устраивало кроме того, что
приходилось лгать родителям. Я жила в Америке последние четыре с
половиной года, прилетала домой время от времени на несколько дней
пару раз в год и возвращалась обратно. Все по отлаженной схеме и
без лишних встрясок и эмоциональных потрясений. Менять я ничего не
собиралась. До недавнего времени. На то были и оставались веские
причины. Точнее причина была одна, но очень серьезная — это сын, о
котором никто не знал. Я устала быть иммигранткой в чужой стране,
мне казалось, что я бы могла большего добиться, вернувшись работать
домой. И в этот свой визит решила взвесить все за и против, чтобы
принять окончательное решение.
Получив багаж, я вышла из
здания аэропорта и посмотрела по сторонам. Удивительно, но за время
пока меня не было в России, здесь мало что изменилось. Чего не
скажешь о моем мировоззрении. Скучала ли я по дому? Конечно! Меня
тянуло на Родину, я любила родительский дом и после таких поездок
возвращалась в Америку разбитая и опустошенная и еще неделю или две
приходила в себя, снедаемая угрызениями совести. Я переживала, что
жила двойной жизнью и не могла открыться родителям, почему так
спешно уехала из страны несколько лет назад и родила сына втайне
ото всех.
— Куда едем, девушка? — окликнул
меня таксист и открыл дверцу машины, зазывая отвезти по приемлемой
цене.
Дешевле было заказать такси и и
сделать это заранее. Но и подумать об этом тоже следовало сразу же,
как приземлилась. Я тяжело вздохнула и, тряхнув головой, выбросила
гнетущие мысли из головы. Каждый раз приезжать домой было все
тяжелее и тяжелее. Особенно когда я знала, как мама ждала внуков.
Хоть от кого-то из нас с Аллой.
— Спорный вопрос — куда, но адрес я
вам назову, — отозвалась я, поравнявшись с машиной.
Вроде бы домой приехала, но давно
эта страна и этот город не были для меня такими. И от одной мысли,
что мне все же придется вернуться в Россию, стало не по себе. Меня
все еще не отпускали противоречивые воспоминания. Одни из них
вызывали радость и умиротворенную улыбку на губах, а другие
обжигали сердце серной кислотой, оставляя страшные шрамы. И шрамы
были настолько уродливыми, что ни один пластический хирург не смог
бы привести все в первозданный вид.
Расплатившись с таксистом, я
выбралась из машины и вдохнула полной грудью. Нет, все-таки дома
хорошо. Как немного встану на ноги и окрепну в финансовом плане,
свожу сына в Москву. Снимем гостиницу с видом на Кремль, покажу ему
свои любимые места. Я в детстве очень любила Новый год. С тех пор
мало что изменилось, и я все так же ждала какого-то чуда, а
когда бой курантов отмерял последние секунды уходящего года, мое
сердце сладко замирало в ожидании волшебства.
