— Эва Александровна, давайте я, —
Нора осторожно забирает у меня из рук перекись и лейкопластырь. — А
то вся в крови будете.
Сажусь на стул и протягиваю ей
палец, из которого всё ещё течёт кровь. Хронический недосып даёт о
себе знать. Кирилл буквально вытягивает из меня все силы. Чувствую
себя зомби, живущим на автомате. Вот, например, сегодня: чуть не
отрезала себе палец, просто нарезая хлеб, чтобы съесть с супом.
Гляжу на забинтованный палец, на
бульон, на хлеб — и внезапно ощущаю, как слёзы подступают к глазам.
Лёгкое касание руки помощницы на моём плече становится той самой
последней каплей.
— Ну-ну, Эва Александровна… вы чего?
— Нора растерянно наблюдает за мной, явно не понимая, что
происходит.
Гормоны, усталость, тревога. Всё
наваливается разом. Материнство оказалось совсем не таким, каким я
его себе представляла. Думала, буду наслаждаться временем с
ребёнком, гулять с коляской в парке. А реальность… изматывает.
Проблем выше крыши.
— Всё хорошо, — отвечаю, вытирая
слёзы. Беру ложку и начинаю есть, хотя в горле стоит комок. Глупо
сидеть и рыдать, но слёзы текут будто сами по себе.
Нора уходит проверить, как Кирилл, а
я, доев суп, заглядываю в холодильник в поисках чего-нибудь
подходящего. Взгляд цепляется за маслёнку. Хочется чего-то сытного.
Постоянно. Наверное, это из-за недосыпа или потому, что сын часто
прикладывается к груди.
Когда доедаю второй кусок хлеба с
маслом, Нора возвращается.
— Мясо забыла достать. А то завтра
куча гостей, — говорит она и вытаскивает из морозилки нарезанные
куски филе мраморной говядины.
— Точно, — хочется хлопнуть себя по
лбу.
Совсем забыла, что приедут Новиковы.
Мы редко принимаем гостей. Я недавно родила, только успели немного
обустроиться. Завтра будет что-то вроде новоселья в узком кругу.
Ваня оплатил Норе дополнительные часы, чтобы она помогала не только
по дому, но и иногда присматривала за Киром.
— Я сама все приготовлю. И продукты
необходимые, и кое-что по мелочи домой докуплю. Только с Кириллом
побудьте пару-тройку часов, хорошо?
— Конечно, Эва Александровна, —
соглашается Нора.
Что-что, а организовывать встречи
для меня не проблема. Сложности в другом. Хотя какие это сложности
— это счастье. Из соседней комнаты доносится плач. Побросав тарелки
и приборы в раковину, иду в детскую, беру Кирилла на руки и
прижимаю к себе, целую в пухлые щечки, нашептывая ласковые слова.
Кир, скривив губы, жалостливо всхлипывает, заставляя меня снова
испытать и нежность, и трепет, и любовь. Я будто соткана из этих
чувств.
Сняв бретельку бюстгальтера, даю ему
грудь. Кир тут же начинает сосать. Поправляю его положение так, как
меня учила консультант по грудному вскармливанию. Глажу его мягкую
щёчку, пока он сосредоточенно трудится, а я просто наслаждаюсь этим
моментом близости.
Поздно вечером, убедившись, что Кир
спит, а все дела переделаны, я оставляю сына с Норой, а сама еду в
торговый центр.
После родов я редко выбираюсь из
дома. Сейчас всё кажется каким-то чужим. В торговом центре шумно,
витрины сверкают, запах кофе и выпечки кружит голову. Не помню, как
оказываюсь у прилавка с очередной сытной булкой. Беру тележку,
прохожу по рядам, жуя на ходу, и разглядываю уютные пледы, посуду и
мелочи. Глаза разбегаются, всё нравится! В детском отделе набираю
комбинезоны и игрушки, которые Кир пока не поймёт, но они такие
милые, что пройти мимо невозможно.
Случайно сталкиваюсь тележкой с
другой. Машинально извиняюсь, толкая её в сторону. Поднимаю голову
— и застываю. Передо мной Ангелина Савчук, жена моего бывшего мужа.
Мгновение мы просто смотрим друг на друга. Она первой нарушает
молчание, приветливо улыбаясь. Как всегда, выглядит безупречно:
ухоженная, уверенная.
