Я никогда не считала себя героиней – скорее тихой обитательницей книжных полок и чужих судеб. Мой городок – один из тех, что держат в себе привычку размеренного дыхания: свет из окон, запах пирогов в переходной кухне, знакомые лица, шаги на мостовой, которые ты можешь прочесть как открытую книгу. Люди здесь не любят резких движений; я – почти такой же: работа в маленьком книжном магазине, вечера с чаем и одной хорошей книгой, разговоры с мамой по выходным, редкие встречи с Мариной, которая, кажется, родилась на полном ходу и никогда не умела тормозить.
Но билет лежал на моём столе, и он не был просто бумажкой. Он был решением, встряхнувшим все мои привычные рассуждения. «Салем», – написано в строке назначения, и внутри этого слова было столько символики, что сердце сжалось от смешанного чувства боязни и радости.
Марина звала меня уже давно. Она представляла нам приключение как несколько дней разворота: «Наташ, мы увидим настоящие ведьмовские дома, музеи, атмосферу – это будет идеальная перезагрузка!» Она делала это с тем видом, как будто перезагрузка – это кнопка на кофемашине. Я сомневалась до последнего: билеты, перелёт, зарубежье – всё это было выходом из зоны комфорта, и я училась доверять ей не сразу. Но однажды я поняла, что больше устала не от привычки, а от её тягучей безопасности. И тогда согласилась.
Провинция выглядит особенно большим миром следующим образом: всё, что нужно – в шаговой доступности, и вместе с тем весь мир кажется за стеклом. Я работала в книжном магазине, где книги пахли старыми страницами и черным чаем. Каждый день я удобно оборачивала страницы чужих жизней, позволяла им разворачиваться и закрывала за собой последнюю главу чужой судьбы, прежде чем спрятать книгу на полку. Моя жизнь была аккуратно уложена: несколько бесконечно безопасных маршрутов, которые можно было пройти с закрытыми глазами. И билет стал первым чувством того, что я готова открыть глаза.
Утро отъезда было похоже на начало спектакля, где все костюмы висели на вешалках, а я не помнила, в какой роли должна играть. Мама готовила обед с таким видом, будто выпроваживала меня не в отпуск, а на чужбину в далёкую страну: «Береги документы, не теряй голову, звони, когда приедешь». Я затолкала в сумку книжку – старый роман, который всегда со мной, на всякий случай. Марина же прибыла как ураган: слегка взъерошенная, с рюкзаком, в котором, казалось, помещался целый мир.
– Ты выглядишь усталой, но счастливой, – сказала она, провожая меня на платформу. – Это лицо приключения. Ты его береги.
Я заснула в самолёте так легко, будто взяла с собой сон, который ютились под крыльями. Проснулась от того, что Марина трясёт меня за плечо: «Мы в Бостоне, Нат. Просыпайся!» На иллюминаторе – серая гладь Атлантики, затем светлые заплаты холмов, и я впервые увидела американскую землю не через новостей экран, а в живом, тряском и теплом движении.
Бостон встретил нас серым небом и шумом города, где архитектура переплетается с историей как в нитке, закрученной в узор. Мы не задерживались: автобус до Салема ждёт, и каждая минута, потраченная зря, казалась словно краденая у приближающегося чуда. Впервые я ощутила, как свободно дышат большие города – их воздух другой: в нём таится старина и современность одновременно, запах кофе переплетается с морским бризом.
Салем встретил нас ветром, который пробегал по улочкам, будто пытаясь вымести следы современности и открыть старые, деревянные пороги. Первые дома выглядели так, будто их только что разбудили: резные карнизы, старые балки, и тонкая морщинка времени, прочёрченная на каждой фасадной доске. Здесь, рядом с набережной, чувствовался запах моря: соль, водоросли, и старые истории, которые словно барабанили в стенах и не давали покоя.
