Глава 1
Сознание вернулось к Леониду Орлову не резко, а как будто выползало из густой, липкой смолы. Не было ни звонка будильника, ни голоса диспетчера. Был только мертвый, безвоздушный гул системы вентиляции, от которого чуть заметно вибрировал титановый корпус его каюты. Всегда. Этот гул стал саундтреком его жизни, фоном для снов и мыслей.
Он открыл глаза и уставился в потолок. Совершенно гладкая, матовая поверхность. Ни пылинки. Ни соринки. Стерильно, как в операционной. Таким был весь «Селенит-7» – идеально отлаженный, безупречно чистый и до тошноты предсказуемый механизм.
«Семьсот тридцать дней», – мысленно произнес он, переводя взгляд на цифры, светящиеся на потолочном дисплее. 07:00. Стандартное время подъема. Завтра, в это же время, он уже будет пристегнут в кресле челнока «Заря-12», который умчит его с этой серой пустырины прочь, к синему шару, висящему в черноте.
Леонид поднялся с койки, кости затрещали. Невесомость на станции была искусственной, но все равно давала о себе знать – мышцы ленились, тело ноло. Он потянулся, и взгляд упал на голографический куб на прикроватном столике. Легким движением пальца он активировал его. В центре, залитая солнечным светом, смеялась девочка с двумя хвостиками. Лиза. Ей сейчас восемь, и за две его вахты она успела сменить три пары передних зубов. Он пропустил этот момент. Как и ее первый день в школе. И последний звонок в детском саду. «Пап, ты же обещал быть на утреннике?» – эхо того разговора до сих пор жгло его изнутри.
Он выключил куб. Слишком больно. Сегодня особенно.
Душ был быстр и функционален: три минуты рециркулированной воды, обогащенной моющими средствами. Вытираясь грубым полотенцем, он поймал свое отражение в полированной стали шкафчика. Изможденное лицо, тени под глазами, седина у висков, которой два года назад еще не было. «Селенит» высасывал из тебя жизнь, каплю за каплей, заменяя ее серой, безэмоциональной рутиной.
Он надел стандартный комбинезон с шевроном инженера-кибернетика – синий, с желтой окантовкой. Ткань пахла озоном и антистатиком. Вечный, неизменный запах станции.
Столовая в седьмом часу утра была почти пуста. Воздух был насыщен ароматом синтезированного кофе и чего-то безвкусно-белкового. Леонид взял свой стандартный паек – омлет с нутриентной пастой и стакан апельсинового напитка – и занял свой привычный столик у огромного иллюминатора.
За стеклом лежала Луна. Бесплодная, испещренная кратерами равнина, залитая безжалостным светом незаходящего солнца. Линия горизонта была неестественно близкой, кривой. Это зрелище, которое должно было вызывать благоговейный трепет, стало для него обоечного цвета стеной в самой скучной комнате Вселенной.
– Орлов, я смотрю, уже мыслями на челноке? – Голос был густой, басовитый.
Леонид обернулся. Игорь Бородин, он же «Борода» (хотя никакой бороды у него, конечно, не было – техника безопасности), поставил свой поднос рядом. Начальник смены, человек из стали и гранита. Широкоплечий, с коротко стриженными седыми волосами и взглядом, способным просверлить скальную породу.
– Что-то в этом роде, Игорь Васильевич, – кивнул Леонид.
– Держись, браток. Последний рывок. Самые опасные смены – первая и последняя. На первой еще не знаешь, на что жопа есть, на последней – уже расслабился. – Бородин хмыкнул, разминая пластиковую вилку. – У меня к тебе плановый обход сектора «Гамма». Там датчики на буровой №4 опять глючат. Говорят, дребезжат. Посмотри, чтобы на прощание сюрприз не преподнесла.
– Уже в планах, – отозвался Леонид. Ему не надо было смотреть в план-график. Он знал его наизусть. Каждый день. Последние семьсот тридцать дней.
– И зайди к Петровой. Спишь плохо, я по тебе вижу. Пусть глянет, давление померяет. Перед отлетом помереть – не в планах корпорации.
