Перед вами – повесть о юноше, чья жизнь оборвала привычный свой ритм в шесть лет: в тот день вместе с семьёй он ушёл под землю, в бункер, спасаясь от бушующей ядерной войны. Десятилетия спустя мир изменился до неузнаваемости, и в шестнадцать лет герой впервые выходит на поверхность, чтобы увидеть, что осталось от исчезнувшего мира.
Впереди у него дорога к неизвестности. Его цель – город Фортуна, последний оплот выживших людей, если верить слухам, передаваемым из уст в уста сквозь случайные встречи. Но всё, что ему известно о Фортуне, – лишь обрывки слов и надежд.
Эта повесть – о страхах и поисках, о хрупкой вере в чудо, о том, что значит быть человеком, если ты не рос в обществе других людей и не знал прежнего уклада жизни.
В середине двадцать первого века мир погрузился в пучину войны, унесшей добрых девяносто девять процентов населения планеты. Тысячи бомб – одни рухнули на землю, другие сбила ПВО – разметали на многие километры радиоактивную пыль. Те, кто оказался далеко от крупных городов и военных баз, сумели выжить; кому повезло меньше – испарились в мгновение ока, оставив лишь выжженные тени.
Оставшийся один процент – около сотни миллионов – погрузился в хаос. Предприятия были уничтожены, еды не хватало: люди, гонимые голодом, убивали себе подобных, и спустя десять лет по земле бродило уже не больше пяти–десяти тысяч человек – население маленького городка в глубинке. На всей территории Северной Америки, как поговаривают, осталось от силы пара тысяч выживших, в основном обосновавшихся в округе города Фортуна, штат Калифорния. Практически весь остальной континент был заражён радиацией и усеян трупами, разносящими инфекции, отравляя воду. По какому-то счастливому стечению обстоятельств – судя по редким рассказам встречных – туда ракеты не долетели.
Семья Эрика, шестнадцатилетнего подростка из штата Мэн, месяц назад покинула свой бункер и теперь шла по материку в поисках нового дома. Им повезло: когда началась заварушка, они были на побережье города Френдшип, и отец Эрика, Майк, высокопоставленный военный, успел укрыть в бункере жену и маленького сына.
Пока наверху бушевала радиация, Галаверы отсиживались внизу вместе с другими выжившими. Помимо семьи Галаверов там были ещё несколько семей – Смиты, Морганы и Фуроры – все из военных кругов. Первые два–три года всё шло ладно: запасов воды и еды хватало, люди держались вместе, собирались семьями в импровизированном зале-капсуле, цепляясь за рутину, за любой повод не сойти с ума. В те дни смех не утихал, в мрачных и влажных коридорах бункера. Но чем больше проходило времени, тем натянутее становились отношения. Копилась злоба, росло недопонимание – и в какой-то момент весь прежний уклад пошёл прахом…
Очередная стычка – споры о том, как лучше расходовать воду, давным-давно ставшие обыденностью, – изменила всё. Всё началось с пустяка: ребенок Морганов, Ден, стащил бутылку с водой, нарушив выстроенный график получения припасов. Это была последняя капля для отца семейства Галаверов.
– Жанна, Эрик! – Голос Майка был суров, не терпящий возражений. – Немедленно в комнату.
Эрик почти не помнил деталей того, что случилось потом: в голове – одни осколки. Ему тогда было не больше одиннадцати; да и что он мог понимать? Но кое-что врезалось в сознание навсегда – эти крики. Крики Морганов. Они просили, умоляли, обещали, что всё поняли и будут экономить, будут есть меньше.
– Прошу, Майк! – Умоляю, у нас тоже маленький сын! – молила женщина.
Забившись в своей камере – стальном коробе со свисающей с потолка лампой, – Эрик сидел рядом с матерью, которая закрывала ему уши. Ждал. Как велел отец.
К утру крики стихли. И папа, весь в крови, вернулся в их комнату.
