— Убей меня! Я знаю, что ты пришел
за мной! — закричала я, а в голове раздался любимый и всегда такой
умиротворенный голос моего деда: «Дочка, медведи — самые опасные
хищники нашего леса. Они бесшумны, умны, проворны. Чтобы остаться в
живых, нужно вести себя тихо...»
— Давай, черт тебя побери!
«…Не привлекать внимания хищника и
не делать резких движений».
Что было силы я кинула корзину в
сторону огромного хищника, едва не попав в массивную морду, и снова
закричала:
— Давай! Вот она я!
Медведь зарычал, обнажая огромные
клыки, чуть опустив большую голову, и не сводил с меня глаз.
Жутких глаз.
Таких осмысленных и… синих.
— Я знаю, что это был ты! Это ты
убил моего дедушку три дня назад. Люди говорят, что все медведи
похожи. Это неправда. Вы — разные, у вас есть свои лица, и твое я
не забуду никогда.
Я не знаю, был это адреналин, или
страх, или безумие, только я продолжала разговаривать со зверем,
сползая на мокрую от росы траву.
Зверем, который был больше меня как
минимум в пять раз.
Он не понимал меня, но это было
неважно.
Больше не было смысла что-то
понимать, когда тебе оставалось жить считаные секунды.
— Ты забрал у меня мой мир, —
всхлипнула я, сквозь слезы всматриваясь в огромную морду животного.
— Ты оставил меня совсем одну. Ты убил моего деда, и больше у меня
никого нет. Скажи, зачем мне теперь жить одной в лесу?
Я обхватила себя руками, пытаясь
прогнать прочь из головы события последних дней.
Всю свою боль и беспомощность от
того, что случилось настолько быстро и неожиданно, что я до сих пор
не могла в это поверить.
Умирая, я хотела видеть перед собой
не эту пасть и клыки, а улыбающееся доброе лицо дедушки.
Ведь мы всего лишь собирали лечебную
траву, когда появился этот зверь.
Мой дед всю жизнь отдал этому лесу и
его животным.
Он спасал и лечил бесчисленное
множество обитателей нашего заповедника, чтобы потом отпустить их
на волю.
Зимой мы подкармливали всех, кого
только могли.
Своими силами ловили охотников и
браконьеров, сдавая их полиции.
Он защищал и любил здесь каждую
травинку и пылинку, чтобы погибнуть жуткой смертью.
Чтобы быть убитым этими огромными
лапами с когтями, что были больше всей моей кисти.
Мы слишком поздно увидели медведя
рядом с собой.
Но даже тогда в глазах деда не было
ни страха, ни ярости, ни сожаления.
Он словно был готов к этому
страшному моменту, проговорив мне тихо и собранно: «Уходи, дочка.
Тихо и спокойно. Только не беги. И ни за что не оборачивайся. Мир
позаботится о тебе, а со временем боль потери пройдет. Уходи, Мия!
Уходи скорее! Ты должна жить! На твоих плечах останется наш лесной
уголок! Это важно! Будь смелой и отважной! УХОДИ!»
Я до сих пор не понимала, как смогла
сделать это.
Оставить деда один на один с
хищником.
И пусть его смерть была мгновенной,
для меня это было хрупким утешением.
— …Ты не оставил мне ничего. Я даже
не могу похоронить останки.
«Дочка, уходи! Вместе нам не
спастись! Но никогда не оставляй лес! Слышишь? Никогда!»
Крик дедушки стоял в моей голове
сквозь рев медведя, который сейчас шумно дышал на другом конце
поляны, глядя на меня, но не пытаясь приблизиться, несмотря на все
мои попытки натравить его на себя.
Во мне не осталось больше ничего,
кроме боли, разъедающей всё внутри.
Хотелось кричать и выть, подобно
зверю на несправедливость судьбы и эту чудовищную ночь.
— ДАВАЙ ЖЕ!
Я пронзительно закричала на медведя,
содрогнувшись от ужаса, когда тот наконец зарычал с такой силой,
что задрожали деревья вокруг.
Я хотела смерти, но была такой
трусихой!
Родившись в этом лесу и прожив в нем
всю осознанную жизнь, не считая учебы в университете, я, как никто
другой, знала, что по мощи медведь не сравнится ни с каким другим
зверем.
