Шепот ветвей забвения

Солнце, лениво пробившись сквозь густую пелену тумана, словно сквозь кисею, бросило первый луч на бревенчатые избы, с покосившимися крышами, покрытыми мхом, и крохотными оконцами, словно сонные глаза. В деревне Древляга, затерявшейся среди бескрайних лесов, жизнь текла неспешно, подчиняясь ритму природы. Здесь, где шепот ветвей переплетался с пением птиц, а воздух был напоен терпким запахом вереска, смешанным с влажной землей и прелыми листьями, и тонким, дразнящим ароматом лисичек, выглядывающих из-под пожухлой травы, родилась и выросла Ярослава.

Ей минуло семнадцать весен, и она была не столько красивой, сколько ладной – крепкая, с широкими плечами, привыкшими к тяжёлой работе. Кожа, тронутая загаром, золотилась на солнце, а русые волосы, заплетённые в толстую косу, спускались до пояса, храня в себе аромат трав и дыма очага. Глаза Ярославы были серыми, как утренняя дымка над рекой, но когда она улыбалась, в них вспыхивали озорные искорки. Вот и сейчас, увидев, как соседская девчушка Аленка ковыляет по дороге, Ярослава приветливо махнула ей рукой.

– Что случилось, Аленушка? – спросила она, подойдя ближе.

Девчушка всхлипнула и показала на распухшее колено.

– Упала… больно!

Ярослава осмотрела коленку, прошептала короткий заговор и сорвала листок подорожника, росшего у самой дороги.

– Не плачь, милая, сейчас приложим, и как рукой снимет. «Лес нам поможет», —сказала она, прикладывая листок к ране и перевязывая его чистой тряпицей. – Вот увидишь, завтра уже скакать будешь!

Аленка вытерла слезы и робко улыбнулась.

Ярослава жила с бабушкой Анисьей, знахаркой и повитухой, чей дом стоял на самой окраине, словно отделяя деревню от чащи. Бабушка Анисья, древняя, как сам лес, была кладезем знаний о целебных травах, заговорах и древних поверьях. Именно она научила Ярославу понимать язык леса, чувствовать его настроение и находить в нём лекарство от любой хвори.