«Теплый ветер свободы мне в лицо подул,
С надеждою на завтра в этот новый мир шагнул я,
Знал отлично все по-другому на свободе»
(Из песни группы «Многоточие»).
Март 1981 год. Теперь он действительно свободен. Да, это не сон! От этих мыслей становится светлей и веселей. Сердце упоенно бьется, совсем как раньше, сжимается от радости. Теплые слезы текут по грязному лицу, по густой щетине, оставляя на впалых щеках светлые полосы, а он стоит и смотрит в небо, пробивающееся через кроны стройных сосен. Мартовский воздух свеж и даже холоден. Где-то на востоке разгорается рассвет, заполняя светлеющее небо алым светом. Кажется, что это огромный пожар, который охватил полнеба, застыл или уснул. Редкие облачка, как языки пламени изогнулись в причудливых формах. Только в тайге еще царит сумрак. Сосны плотно прижались друг к другу, их темные сине-зеленные очертания разорвали рассвет. Темнота под кроной леса накрыла собой, как покрывалом, белый снег, следы и кровь беглеца на снегу.
Кажется, все страшное позади: зона, побег, погоня. Теперь он один в этом лесу, наслаждается тишиной и красотой. В руках мужчина сжимает затертую черно-белую фотографию. Там три улыбающихся лица, таких родных и близких его сердцу. Горло опять сжимается, слезы снова наворачиваются на глаза. Фотография 1976 года – это было так давно, в прошлой жизни, когда он был свободен. Огрубевшими пальцами мужчина поглаживает лица на фотокарточке. Мысли опять его уносятся в прошлое. В такой тишине думается о доме. Как он давно не был там! Видел его в своих непродолжительных снах, видел своих близких. Они были все вместе опять. Да, он знал, что будет опять вместе с ними, теперь он не на зоне. Свободен! С чувством счастья и ощущением начала новой весны он глотает холодный утренний воздух.
Скоро он будет дома, нужно только немного отдохнуть. Рана на ноге еще ноет, но кровь уже запеклась, осталось лишь багровое пятно на тюремных штанах. Тишину тайги нарушает собачий лай. Это опять погоня! Нужно бежать, иначе найдут. Преследователи неутомимо ищут его даже здесь, в тайге. Беглец медленно поднимается с пенька, с подтаявшей снежной шапкой. Он ковыляет вперед, по мартовскому твердому насту, временами проваливаясь по колено. В голове мелькают серые воспоминания будней на зоне: люди в форме, злые собаки, ожесточенные лица зеков, кордон, тщательный шмон, колючие заграждения, серые и грязные постройки зоны и низкое зимнее небо. Нет, он не хочет этого видеть вновь. Пришло время весны, свободы. Где-то впереди слышится шум машин, проезжавших по трассе. Именно туда стремится человек, там дорога. Дорога домой! В левом кармане мужчина сжимает старый ржавый нож с тупым лезвием. Он не даст себя так просто взять, будет бороться за свободу до последнего вдоха. Но это на худший вариант, если его все же настигнут преследователи.
Лес поредел, высокие стройные и немного угрюмые сосны остались позади. Впереди чернеют очертания голых берез, а за ними трасса. Снег растаял там, и дорога выделялась темной грязной полосой на белых просторах снегов и молчаливого леса. Машины, проезжавшие по ней, кажутся маленькими движущимися точками. Мужчина упорно ковыляет туда, вперед. Он надеется, верит, что доберется до дома. Позади опять слышится лай собак, доносится человеческая речь. Шапка у беглеца сползла на бок, по лбу течет пот. Снег попадает ему в обувь и тут же тает. Жарко, но он не сбавляет темпа, ломает твердую кромку льда. Прикладывая все свои усилия, человек стремится к дороге, которая словно манит его, уходит куда-то за горизонт. Мысли только о доме, о близких. Нога опять заболела, но это так неважно сейчас. Главное вырваться домой, а там все уладится…
