— Твой первый рабочий день! — с
гордостью произносит муж и, положив руку мне на талию, притягивает
к себе, чтобы обнять. — Волнуешься?
— Не так чтобы очень, — улыбаюсь
через силу, потому что в голове до сих пор крутятся воспоминания
вчерашнего вечера. Точнее того, как Ваня сорвался…
— А что это ты так оделась? —
хмыкает он. — У тебя платья нет? Что ты постоянно в брюках и
джинсах!
— Вань, ты же знаешь, я не люблю
наряжаться.
— Ну и молодец, — одобрительно
кивает муж. — Умница моя! — Он притягивает меня к себе, зажимает в
стальных тисках и целует в макушку. — Удачи.
Ваня открывает мне дверь и, помахав
рукой на прощание, захлопывает. Я же спускаюсь по ступенькам и
стараюсь не обращать внимания на боль от ссадины, расположенной
чуть выше бедра. Оно ноет после жестких касаний мужа, но хуже всего
израненной тумаками душе. Понятия не имею, что случилось с Иваном в
последний год: то ли неудачи на работе дают о себе знать, то ли я и
правда стала другой и заслуживаю его «поучений».
Медленно спустившись по лестнице,
выхожу на улицу и, опустив голову, бреду к остановке. Я знаю, что
муж смотрит в окно и проверяет, не встретился ли мне по пути кто-то
из соседей-мужчин. У него паранойя, и мне хорошо это известно, но я
не знаю, что сделать, чтобы он перестал меня ревновать. Проходить
мимо знакомых, не заговаривая, как немая? Одеваться в паранджу? Я и
так выбрала брюки, хотя специально покупала красивое черное платье
с открытыми плечами. Покупала и знала, что никогда его не надену.
Разве что дома, перед зеркалом.
И пусть сегодня Ваня сказал, что я
могу надеть что-то помолодежнее, внутренний голос подсказывает, что
это не так. Мне нельзя носить короткие юбки и платья, запрещены
кофточки с глубоким декольте и чулки. Иногда проще перечислить то,
что можно, потому что «нельзя» в последнее время стало слишком
много.
Забравшись в маршрутку, сажусь у
окна и позволяю себе прикрыть глаза и помечтать. Представить, что я
свободна словно птица и могу делать то, что хочу. Могу не слушать
мужа и надеть то, что нравится, могу погулять с подругой и выпить с
ней в баре, могу поздно прийти домой.
— Конечная, женщина!
Грубый голос водителя вырывает меня
из мира фантазий. Я быстро киваю и выхожу, чтобы пересесть на
другую маршрутку. К университету, куда я устроилась работать после
переезда, ехать почти час. Прямого рейса нет, нужно пересаживаться.
Маршрутка запаздывает, и я нервно поглядываю на часы. До занятий
осталось полчаса. Если транспорт не приедет сейчас, я опоздаю в
свой первый рабочий день.
К счастью, маршрутка подъезжает
через несколько минут. Я едва протискиваюсь внутрь и еду в толпе
пассажиров до самой университетской остановки.
Оплатив проезд, выхожу и вдыхаю
свежий воздух полной грудью. После нескольких таких поездок жутко
хочется иметь свой автомобиль, но мне он не положен по статусу.
Ваня считает, что автомобиль создан не для женщин, а просить его
отвозить меня на работу означает провести рядом с ним еще минимум
сорок минут. И неизвестно, как он отреагирует на толпу студентов,
часто слишком зарвавшихся и наглых.
— Анна Эдуардовна! — слышу звонкий
женский голос, едва захожу в корпус университета.
Оборачиваюсь и вижу Тамару Петровну,
нашу директрису, которая принимала меня на работу.
— Здравствуйте, — тут же здороваюсь
я и с раздражением отмечаю, что она осматривает мой наряд.
— Одобряю, — кивает директриса,
глядя на длину моей юбки, а потом подмечая отсутствие декольте.
Я лишь улыбаюсь, точнее, выдавливаю
из себя улыбку. До начала моего первого занятия остается минут
пять. Я бы хотела зайти в аудиторию, осмотреться и подготовиться,
но Тамара Петровна берет меня под руку и предлагает:
