Машину тряхнуло, кто-то выругался:
– Эй, не дрова везёшь.
Я открыл глаза. Во рту сухость, руки скованы за спиной наручниками. Куда я… Где… Пахло прелой землёй и табачным дымом. Вдоль борта сидели люди. Лиц не видно, только берцы и обшарпанные приклады автоматов.
Машина… Скорее всего «шишига», лишь она может урчать, как довольный кот, переваливаясь на кочках бездорожья. С нечто подобным приходилось сталкиваться на срочной службе. Не лучшие воспоминания. Всё, что связывало меня с армией, хотелось забыть. Время, потраченное впустую.
Я повернул голову. Перед глазами возникла рожа. Широкий лоб, узкие скулы, тонкие губы. Выражение глумливое, над правой бровью татуировка в виде скрипичного ключа.
– Ожил? Слышь, Колтун, а ты говорил, что до самой базы не очнётся.
Я попытался подняться, но тут же получил каблуком по голове.
– Лежи смирно.
Затылок заломило от саднящей боли. Но не это сейчас меня беспокоило. Плевать на боль. В душе нарастала тревога. Где жена и дочь? Последнее, что отпечаталось в памяти – крик Данары и пальчики Киры, вцепившиеся в мою брючину. Потом резкая боль. А перед этим…
По реке плыл человек. Он загребал одной рукой, вторая безжизненно трепыхалась вдоль тела, поднимаясь над поверхностью лишь когда пловец делал очередной гребок. Первой его заметила Данара.
– Женя, смотри! Кто-то плывёт.
Она выпрямилась, указывая на пловца. Полуденное солнце очертило силуэт, и я невольно залюбовался. Моя красавица жена… Семь лет брака и рождение дочери ничуть её не изменили: тонкая талия, ровные бёдра, точёный восточный профиль. Я в очередной раз позавидовал самому себе и перевёл взгляд на реку.
Пловцом оказался молодой мужчина. Бритая наголо голова, оттопыренные уши. Дно в этом месте повышалось, и он уже не плыл, а брёл по воде, всё так же помогая себе одной рукой, а вторая продолжала безжизненно болтаться. Выбравшись на берег, он опустился на колени и задышал глубоко и с всхлипами. Плечи поднимались в такт дыханию, натягивая прилипшую к телу майку военного образца. А ещё берцы. Как он плыл во всём этом?
– Папа, кто это? – прижалась ко мне Кира.
– Я позвоню в скорую. – Данара схватила телефон, и с сожалением выдохнула. – Разряжен.
– Возьми мой, – сказал я. – Кажется, он на заднем сиденье или в бардачке. Я посмотрю, что с парнем.
Дочь ухватила меня за руку.
– Папа, я с тобой.
В её глазах светилось любопытство. Она понимала, что происходит нечто такое, с чем ей ещё не доводилось сталкиваться в своей крохотной жизни, и хотела прикоснуться к этой неизвестности, попробовать её на ощупь.
Я не стал лишать её нового опыта.
– Только осторожно, котёнок, хорошо? Не отходи от меня.
– Да, папа.
– Нет-нет! – встревожилась Данара. – Идём со мной, папа справится без нас.
– Не справится! – пальчики Киры вцепились в мою брючину.
Данара закусила губу, но настаивать не стала и побежала к машине, а мы с Кирой медленно подошли к парню. Он продолжал стоять на коленях, словно потерянный, и лишь увидев меня, испуганно дёрнулся.
– Спокойно, – я поднял обе руки. – Мы поможем тебе.
Но парень испугался не меня. Он смотрел чуть в сторону, за наши спины. Я начал поворачиваться, чтобы проследить его взгляд. Закричала Данара – боль…
…грязный пол грузовика, скованные за спиной руки.
Где Данара? Где моя дочь?
Беспокойство переросло в тревогу, тревога – в страх. Если с ними что-то случилось…
Я подтянул ноги под себя и, опираясь лбом об пол, постарался подняться.
– Да лежи ты спокойно!
В лицо прилетел каблук, и в голове помутилось.
– Колтун, слышь? Почему они всё время пытаются встать? Ему говоришь – лежи, а он встаёт? – снова удар. – Тебе же говорят: лежи! – ещё удар. – Значит, надо лежать. Понял?