Клара и Морган сидели в кают-компании попутки, разбавляя собой
общество еще несколько гостей корабля, которые то и дело пытались
заговорить. О погоде, о ценах на кромнецин, о редких товарах,
встречающихся только на рынках третьего мира и, по мнению
участников дискуссии, несправедливо считающихся контрабандой в
системах СШГ. Катар не обращал на пустую болтовню внимания. Ну, в
самом деле, какая погода в космосе? Какие кредитки и акции, когда
на носу самая настоящая всегалактическая война?
Морган сердился, фыркал, а вот Клара с удовольствием
поддерживала беседу с толстячком из её родного штата, успев за
пятнадцать минут, наверное, выложить о себе всё: и кто она, и какой
у неё чин в регулярных войсках, и куда едет, и даже немного о своей
семье. Но стоило собеседнику поинтересоваться под чьим
командованием отряд и как регулярные войска вообще оказались на
Дромусе, их перебил другой малопримечательный попутчик, указав, что
не время для разговоров, так как судно вот-вот взлетит.
И действительно по общей связи раздалось предупреждение капитана
и корабль тяжело оторвался от земли. Неприятные ощущения в теле
катара переплелись с душившей его в тот момент тревогой и, чем
дальше они отдалялись от Дромуса, тем сильней Морган ощущал, как
сдавливала в груди красная нить, завязанная петлей на сердце. Будто
неведомая сила набросила арканом веревку, а кончик остался в руках
сильной хозяйки. Расстояние между ними постепенно увеличивалось -
крепче сжималось лассо. Одно радовало, нить уже не тонкая, не
порвется. Она превратилась в надежный канат, и это катар тоже
чувствовал.
Дорога прошла без приключений. Морган как мог, вразумлял Клару
об опасностях связи между глупостью и мягким языком, а когда Дорн,
испугавшись, наконец, поняла всю степень угрозы, принялся за
объяснение принципа «осознанности». Подруга весь полет
практиковалась, и по её заверениям, даже освоила этот нехитрый
прием защиты от всякого рода аур и Исходов.
После приземления в Вирдельске - столице родной планеты Дорн -
Морган попрощался с подругой возле общественного скайтрея, едущего
к её городку, а сам еще немного задержался, чтобы побродить по
магазинам в поисках сувениров для братьев и сестер. Основательно
запасшись презентами, он пересчитал в уме родственников, вспомнил
про самых дальних и повторил свой забег. Катар и запамятовал, какое
громадное количество персон ждет его дома.
Найдя в бортшеринге попутку до Катарсиса, Морган уже через сутки
ступил на твердую землю родной планеты. Взяв на прокат спидер, он
доехал до символических ворот в деревню, что возвышались в виде
деревянной арки, оставил на стоянке машину и, взвалив сумку,
ставшую тяжелей в два раза из-за гостинцев, двинулся к дому. Никого
Морган не предупредил о своём появлении. Не то, что бы катар хотел
сделать сюрприз, просто забыл, поглощённый совсем иными
заботами.
Деревня никак не изменилась с последнего его посещения. Она
вообще осталась такой же, как в воспоминаниях из детства.
Маленькие, самое большее трехэтажные домики, кривые узкие улочки,
мощённые булыжником, ухоженные участки за невысокими заборами,
приветливо приглашающие проходящих мимо соседей присесть на
простенькие скамеечки без спинки, но зато под густой тенью
раскидистых деревьев. Начался сезон цветения священного для катар
ореха Бонко и поэтому все эти улочки, участки и скамейки сплошь
были осыпаны розово-белыми лепестками, а в воздухе витал
сладковатый аромат, наполняя истерзанную тревогами душу Моргана
умиротворением и нежностью.
Дом, сколько всего с этим словом вылетает из разума, охваченного
агонией бесконечных боевых действий! Дом, где тебя точно ждут, где
тебе рады. Дом - уютное логово, ласковые мамины руки, не отягчающая
трескотня младших сестер и братьев, запах сировых лепендиков на
завтрак, затяжные разговоры с дедом и, конечно же, вечерние гуляния
в Листоле с соплеменниками.
