ПРОЛОГ. ГОРОД, КОТОРЫЙ НЕ СПИТ
Нью-Йорк был не городом, а состоянием агрегации. Пар из люков, ядовитый выхлоп, испарения от миллионов тел, спешащих куда-то в своем слепом забытьи. Он впитывал в себя мечты, перемалывал их в труху и выплевывал обратно, как шелуху от семечек на тротуар у забегаловки У Боба. Ночь здесь никогда не была по-настоящему черной – ее разбавляли неоновым ядом вывесок, кровавым отсветом рекламных огней и тусклым, больным свечением уличных фонарей, вокруг которых роились мошки и призраки несбывшихся надежд
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕНИ БЕЗ ТЕЛА
ГЛАВА 1. УТРЕННИЙ РИТУАЛ
Она вздрогнула и открыла глаза. Не проснулась – именно вздрогнула, будто чья-то невидимая рука стащила с нее одеяло кошмара. Зрачки медленно фокусировались на потолке, заляпанном тенями от фонаря с улицы. Тени шевелились, жили своей собственной, не зависящей от физических законов жизнью. Одна из них, длинная и тонкая, тянулась от комода к кровати, словно палец, указывающий на нее.
Сердце колотилось в груди, отдаваясь в висках глухими ударами. Она привстала, облокотившись на локти. Комната была такой же, как всегда – крошечная, с облупившимися обоями, заставленная дешевой мебелью из ДСП. Но сегодня в воздухе висело что-то чужеродное. Сладковатый запах незнакомого одеколона смешивался с привычными ароматами затхлости и одиночества.
– Home, sweet home! – пропела она вполголоса, и это прозвучало как заклинание, как попытка убедить себя в реальности происходящего. Резко вскочила с кровати, споткнулась о бархатное платье лилового, почти черного в этом свете, цвета, валявшееся на полу рядом с чулками и кружевным бельем. Вещи лежали так неестественно, словно с кого-то содрали кожу. На полу у кровати темнело небольшое пятно. Она наклонилась, коснулась его пальцами. Липкое. Красновато-коричневое. Краска? Или… Она резко отдернула руку, словно обожглась.
В ванной, заглянув в зеркало, она отшатнулась. Из зазеркалья на нее смотрела незнакомка. Короткая белая шевелюра, словно парик клоуна, готовящегося к последнему, самому трагическому представлению. Яркий, почти кричащий макияж – маска для ночного ритуала. Подводка создавала эффект кошачьих глаз, но глаза эти были пустыми, бездонными. С рычанием, больше похожим на стон, она сорвала парик, обнажив темные, влажные от пота волосы. Горячий душ смывал тушь и тени, которые стекали по ее лицу черно-фиолетовыми струйками, смешиваясь с водой и слезами. Она стояла под струями, пытаясь сжечь с кожи память о вчерашнем дне, которого не помнила. Вода была почти обжигающей, но внутри нее оставался холод. Ледяной ком в груди, который не мог растопить даже кипяток.
Попугай в клетке захлопал крыльями, увидев ее. – Пррривет, Клео! – проскрипел он. Голос его был похож на скрип ржавой двери в заброшенном доме.
–Привет, милый, – ее пальчик, худой и бледный, провел по ярким перьям. Контакт. Единственное, что казалось реальным в этом мире теней. – Что я опять натворила? А? Ты видел?
Птица молчала, лишь наклонила голову набок, словно пытаясь понять. Она насыпала ему корма, руки все еще дрожали.
ГЛАВА 2. “У БОБА”– ЧИСТИЛИЩЕ НА ОКРАИНЕ
Забегаловка “У Боба” была своего рода чистилищем. Пахло здесь не просто жиром и потом, а сконцентрированным отчаянием. Отчаянием тех, кто проиграл, тех, кто сдался, и тех, кто еще держался, но уже чувствовал, как почва уходит из-под ног. Неоновый свет выхватывал из полумрака липкие столешницы, потёртые сиденья и лица клиентов – маски усталости и разочарования. Воздух был густым, его можно было резать ножом – смесь жареного лука, старого масла и человеческой безысходности.
Боб, толстый афроамериканец, его кожа лоснилась под неоновым светом, как мокрая глина, прохрипел, не глядя на нее, вытирая жирный прилавок тряпкой неопределенного цвета:
