Глава 1: Меркурианская аномалия
Солнце здесь было слишком большим.
Вэй Чэнь прижался лбом к иллюминатору челночного корабля, наблюдая, как огненный диск заполняет почти треть видимого неба. Сорок семь лет жизни, тридцать из них в космосе, но близость к светилу всегда вызывала у него первобытный страх – древнее, животное ощущение, что находишься слишком близко к божеству, которое не желает визитов.
«Вэй, твой пульс повышен», – мягко произнесла Аида-7 непосредственно в его сознании. Её голос был похож на шёпот воды по гальке, успокаивающий и вечный.
«Я знаю», – ответил Чэнь мысленно, не открывая рта. Годы симбиоза с квантовым ИИ научили его этому молчаливому диалогу, который другие люди находили жутковатым. Соседка по креслу, молодая техник со станции «Икар», отодвинулась от него ещё на несколько сантиметров, заметив, как его губы беззвучно шевелятся.
Орбитальная станция «Икар» плыла в пустоте как гигантская стрекоза – длинное тело жилых модулей с распростёртыми крыльями солнечных панелей. Её поверхность отражала свет таким образом, что казалось, будто сама станция состоит из жидкого золота. Здесь, на расстоянии всего пятидесяти восьми миллионов километров от Солнца, инженеры изучали поведение материи в экстремальных условиях. И здесь же, два дня назад, умер доктор Ибрагим Али.
«Декомпрессия лаборатории номер семь», – сухо сообщил координатор станции через общий канал связи. – «Доктор Али находился внутри во время происшествия. Смерть наступила мгновенно».
Слишком просто, подумал Чэнь, слишком аккуратно. В его профессии подобная чистота формулировок обычно скрывала что-то грязное.
Челнок состыковался с мягким металлическим вздохом. Чэнь поднялся, чувствуя, как искусственная гравитация станции – всего треть земной – делает его тело лёгким, почти призрачным. Он плыл по коридору, его пальто развевалось в замедленной съёмке, придавая походке сюрреалистичность.
Координатор станции, доктор Эмилия Кларк, встретила его у шлюза. Женщина за пятьдесят, седые волосы стянуты в строгий узел, лицо испещрено морщинами, которые появляются у тех, кто слишком долго живёт под тяжестью ответственности.
– Детектив Вэй, – она не протянула руку, и Чэнь был ей за это благодарен. Он не любил прикосновений. – Я должна сразу сказать: это несчастный случай. Чистая трагедия. Доктор Али был невнимателен во время калибровки защитного поля лаборатории.
– Покажите мне тело, – ответил Чэнь. Его голос был тихим, почти хриплым. Он редко говорил громко. За годы работы детективом он обнаружил, что люди охотнее говорят правду, когда вынуждены напрягаться, чтобы услышать вопросы.
Они двигались по изогнутым коридорам станции, мимо окон, открывающих виды на Солнце. Чэнь старался не смотреть. Вместо этого он наблюдал за Кларк – как она держит плечи, как её пальцы нервно сжимаются каждый раз, когда они проходят мимо других членов экипажа.
«Она боится», – отметила Аида-7.
«Все они боятся», – ответил Чэнь, замечая, как учёные и техники буквально прижимаются к стенам, пропуская их. Страх смерти на космической станции особенный – это страх не перед кем-то, а перед пустотой за тонкими стенами, перед молчаливой готовностью вселенной поглотить любую ошибку.
Лаборатория номер семь находилась в одном из внешних модулей, там, где научное оборудование требовало изоляции от жилых помещений. Тело доктора Али всё ещё было здесь – плавало в центре герметично запечатанной комнаты, медленно вращаясь в невесомости.
Чэнь остановился перед смотровым окном. Мужчина средних лет, индийско-африканское происхождение, безупречная научная репутация. Лицо Али было спокойным – слишком спокойным для человека, который внезапно столкнулся со смертью. Руки сложены на груди в почти молитвенном жесте.
