– Это пчицы?
– Нет, Малыш, – ответила девушка, – это не птицы.
Мальчик вглядывался в бескрайнее покрывало, которое ночь раскинула над этим уголком мира. Хижина громоздилась на ветвях Дуба метрах в десяти над землей. Авриль и Малыш лежали на дощатом настиле, нависавшем террасой над пустотой, так что можно было представить, будто они застряли посреди неба.
– Это звездопад.
Ночь была усыпана золотой пыльцой, расчерчена яркими следами комет, которые летели сюда умирать с другого конца Вселенной. Авриль еще никогда не видела столько звезд. В последнее время ночи стали едва ли не ярче дней, словно огромный зверь раздирал когтями небо.
– Ты уверена? Это точно не пчицы?
– Нет, – повторила Авриль терпеливо, – я же тебе говорила, у настоящих, живых птиц были крылья. А это – звезды. Точнее, осколки звезд. Огромные падающие камни. То, что ты видишь, – их последние секунды.
Авриль устала и была не готова объяснять Малышу, как метеоры загораются, входя в атмосферу. Как они рассыпаются в пыль, и как эта пыль покрывает мир. Та пыль, что, должно быть, прямо сейчас незаметно посыпает землю. Та самая пыль, на которой потом видны их следы.
– Это цвездопад, – кивнув, сказал Малыш, – цвездопад! Красивый, правда?
– Да, Малыш, – согласилась Авриль, – красивый.
Какое-то время Малыш лежал молча. Огромный Дуб мягко покачивался. Всё небо было в красно-золотистых полосах, отчего ночь напоминала восточные узоры или картину того художника с отрезанным ухом, чье имя Авриль забыла. Казалось, будто все звезды бегут на восток, но, как ни странно, небо там было гораздо темнее. Великолепное и страшное зрелище.
– Авриль, скажи, а зачем эти цвезды бегут туда? – спросил Малыш, повернув к девушке голову. – Они играют в пятки?
– Нет, они просто летят.
Малыш почесал нос.
– Значит, они боятся?
Авриль погладила его по грязной щеке.
– Не волнуйся, Малыш, звезды ничего не боятся.
Глаза мальчика блестели в темноте, точь-в-точь как сгорающие звезды.
Малыш неуверенно улыбнулся сестре. Авриль понимала, что ее объяснений недостаточно. Понимала, какие вопросы рождаются сейчас в детской головке брата: зачем бежать, если тебе ничего не угрожает? Если тебе где-то хорошо, почему бы там не остаться? Малыш был убежден: если уж звезды вдруг ринулись на другой край неба, значит, им грозит опасность и кто-то или что-то гонится за ними. Авриль попыталась представить, кто бы это мог быть. Сидит ли там наверху яростный Бог, от которого хотят спрятаться даже звезды? И есть ли на небе что-то кроме человеческой тени? Вечно ненасытного, людоедского голода?
Авриль опять погладила мальчика по щеке.
– Не волнуйся, братишка. Хочешь, посмотрим завтра в Книге Мадам Мо?
Помедлив, Малыш кивнул.
– Ладно. – И свернулся, прижавшись к сестре.
Так они долго лежали на досках террасы, на головокружительной высоте и смотрели, как умирающие звезды озаряют небо. Где-то внизу в темноте шумели сосны. Всё казалось спокойным и мирным.
– Знаешь, – сказала Авриль, – раньше считалось, что, когда видишь падающую звезду, нужно загадать заветное желание.
– А что такое заветное желание?
– То, чего ты сильно-сильно хочешь, в самой глубине души.
Малыш поднял глаза на Авриль. Исполосованное небо озаряло его угловатое лицо, так что казалось, по нему тоже рассыпана золотая пыльца.
