В то воскресенье она шла своим любимым маршрутом: вокруг парка, по набережной, в любимую булочную за кофе, по парку, направо и домой.
Она шла. Думала, размышляла, фантазировала и искала ответ на вопрос:
– Для чего мой голос пропал?
Она шла. Снег под ногами скрипел свою песню, снежинки в свете фонарей водили хороводы, редкие прохожие прятались в шарфы и воротники.
Она шла. Темное небо опустилось еще ниже, и казалось, что, поднявшись на мост, можно дотронуться до него и взлететь. На мост она почему-то не пошла.
Завернув за угол, она пыталась уловить аромат любимых булочек с маком. Но то ли ветер дул в другую сторону, то ли булочки закончились, ей никак не удавалось услышать запах.
– Совсем не пахнет, – подумала Женщина и улыбнулась. – Зато я могу думать и слушать все вокруг! И меня слышат снежинки, ветер, снег, весь Мир!
Она шла. Анализировала, осмысляла, сочиняла, иногда пританцовывала, иногда музицировала руками…
– Клац, клац, клац…
Что-то заморгало и погасло.
– Фонарь перегорел, – поняла Она. – А где же булочная?
Сняла очки. Посмотрела назад. Заглянула вперед.
– Хм. Странно. Куда пропали мои булочки… Да вот же! – обрадовалась Женщина и прибавила шагу к потухшему фонарю.
Напротив фонаря была та же дверь – недавно выкрашенная красной краской, звоночек слева. Но было в ней что-то странное.
– А, поняла! – обрадовалась Она, – они вставили старинное зеркало, и теперь видно себя входящую! Интересная идея!
Она нажала ручку.
Раздалось трезвоние.
– И колокольчик поменяли… Красивый звук! Как… как… капельки дождя, – решила Женщина и смело шагнула внутрь.
Внутри зала вместо витрин стояли шкафы. Все дверцы были распахнуты, и можно было увидеть огромное количество самой разной одежды. Она медленно шла вдоль старинных шифоньеров и рассматривала. Все было рассортировано по сезонам, цветам и стилям. Лишь один шкаф был закрыт, а из скважины торчал ключ с золотой кисточкой.
Ей, конечно, приглянулась пара вещей. Но не было ни цен, ни продавца.
Она подошла к огромному зеркалу в центре. Массивная рама, украшенная вензелями и резными цветами, немного поблекшая и потрескавшаяся от времени, не потеряла своего великолепия.
Женщина стояла перед зеркалом:
