Начало пути. Горечь в чашке.
Она стояла у окна, наблюдая за тем, как осенний ветер срывает последние листья с кленов. Рыжие, багряные, золотистые – они кружились в безумном танце, прежде чем упасть на мокрый от дождя асфальт. Элиана не любила осень. В этом увядании, в этой неизбежности умирания, она видела отражение своей собственной жизни.
В квартире было тихо, только мерное тиканье старых напольных часов нарушало тишину. Часы достались ей от бабушки – массивная конструкция из темного дерева, с позолоченным маятником и эмалированным циферблатом. Бабушка всегда говорила, что часы – это символ времени, которое утекает сквозь пальцы, и что нужно ценить каждую минуту. Ирония судьбы. Элиана перестала ценить время. Каждая минута, проведенная в этой квартире, в этом браке, казалась ей пыткой.
Она отвернулась от окна и подошла к кухонному столу. На столе стояла чашка с недопитым чаем. Чай остыл, на поверхности образовалась тонкая пленка. Элиана взяла чашку и вылила ее в раковину. Затем достала из шкафчика банку с зеленым чаем, заварила новую порцию, добавив туда мед и лимон. “Для Виктора,” – подумала она с горькой усмешкой.
Виктор. Его имя звучало для нее как приговор. Когда-то это имя вызывало у нее тепло и нежность, но теперь… Теперь это было лишь напоминанием о боли, о предательстве, о разрушенных надеждах.
Она достала из холодильника небольшую бутылочку с прозрачной жидкостью. На этикетке не было ни названия, ни опознавательных знаков. Жидкость выглядела безобидно, как обычная вода, но Элиана знала, что в ней заключена смерть. Яд.
Ее пальцы дрожали, когда она открывала бутылочку. В голове проносились обрывки мыслей, сомнения, страхи. Но обида, жгучая, всепоглощающая обида, заглушала все остальные чувства.
Она отмерила несколько капель и добавила их в чай Виктора. Жидкость мгновенно растворилась, не оставив ни следа. Чай выглядел совершенно обычно. Безобидно.
Элиана поставила чашку на поднос и вышла из кухни. Она прошла в кабинет Виктора, который был одновременно и его рабочим местом, и его личным убежищем.
Виктор сидел за своим массивным дубовым столом, погруженный в работу. Его лоб был нахмурен, глаза устремлены в монитор компьютера. Он выглядел уставшим и измученным. Элиана почувствовала укол вины.
– Чай, дорогой, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал естественно.
Виктор поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах не было ни тепла, ни любви, только усталость и равнодушие.
– Спасибо, – буркнул он и снова уставился в компьютер.
Элиана поставила поднос на стол и наблюдала за тем, как Виктор берет чашку. Он сделал несколько глотков, не отрываясь от работы.
– Хороший чай, – сказал он, не глядя на нее.
– Я старалась, – ответила Элиана, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Она развернулась и вышла из кабинета, чувствуя, как по спине ползут мурашки. Она прошла в гостиную и села в кресло, уставившись в окно. На улице все еще шел дождь, и листья продолжали падать с деревьев.
Она ждала. Ждала, когда яд начнет действовать. Ждала, когда Виктор почувствует первые признаки отравления. Ждала, когда ее жизнь изменится навсегда.
Часы продолжали мерно тикать.
В тот день у Элианы был выходной. Обычно она работала фармацевтом в небольшой аптеке в центре города, но сегодня она взяла отгул, сославшись на плохое самочувствие. На самом деле она чувствовала себя вполне нормально, если не считать постоянной тревоги и угрызений совести.
Она решила прогуляться по парку, надеясь развеяться и отвлечься от мрачных мыслей. Парк находился недалеко от их дома, и она часто приходила сюда, чтобы побродить по тихим аллеям, покормить белок и просто подышать свежим воздухом.
Но сегодня парк не принес ей облегчения. Все вокруг казалось серым и унылым. Дорожки были покрыты мокрыми листьями, скамейки были пусты. Только несколько матерей с колясками неспешно прогуливались по аллеям.
