Эйден помнил запах гари. Он впитался в его кожу, в его одежду, в саму его память. Это был запах конца, запах потери, запах, который преследовал его кошмарами каждую ночь. Тогда ему было всего семь лет, но картина, развернувшаяся перед ним, запечатлелась в его сознании с ужасающей четкостью, как выжженный на коже рисунок.
Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в багровые и оранжевые тона, которые обычно предвещали спокойный вечер. Но не в тот вечер. Вместо тишины и покоя воздух дрожал от треска пламени и криков. Деревня горела. Не просто горела – ее терзали, уничтожали, выкорчевывали из земли с особой, изощренной жестокостью.
Эйден стоял на коленях, прижавшись к холодной земле, и смотрел на происходящее сквозь слезы. Рядом, обхватив его дрожащими руками, сидела его мать, Сара. Она пыталась закрыть его глаза, но он упрямо отворачивался, не в силах оторваться от этой ужасающей картины.
– Закрой глаза, Эйден, – шептала она, ее голос дрожал от страха и отчаяния. – Не смотри на это. Пожалуйста, не смотри.
Но он не мог. Ему нужно было видеть. Ему нужно было запомнить. Ему нужно было понять.
Вдалеке, на главной улице, он видел силуэты солдат. Они были одеты в черную форму, их лица скрывали маски. Они двигались методично и безжалостно, словно не люди, а машины смерти. Они поджигали дома, убивали тех, кто пытался сопротивляться, и уводили в плен тех, кто еще оставался в живых.
Эйден увидел, как к ним приближается его отец, Даниэль. Он бежал, размахивая руками, пытаясь что-то кричать. Эйден не слышал его слов, но видел отчаяние в его глазах. Он умолял их остановиться, пощадить его семью, пощадить деревню.
Один из солдат остановился. Он молча выслушал Даниэля, а потом поднял оружие.
Эйден закричал.
Сара крепче прижала его к себе, пытаясь заглушить его крик.
Раздался выстрел. Даниэль упал на землю.
Эйден вырвался из объятий матери и побежал к отцу. Он споткнулся, упал, снова поднялся и бежал, не обращая внимания на боль и страх.
– Папа! – кричал он, его голос тонул в шуме пожара. – Папа, не умирай!
Он добежал до Даниэля. Тот лежал на земле, его глаза были закрыты, а грудь не двигалась. Эйден опустился на колени рядом с ним и начал трясти его за плечо.
– Папа, проснись! – умолял он. – Пожалуйста, проснись!
Даниэль не отвечал.
Эйден почувствовал, как чья-то рука схватила его за плечо. Он обернулся и увидел солдата. Тот смотрел на него сверху вниз, его лицо было скрыто маской.
– Что ты здесь делаешь, мальчик? – спросил солдат. Его голос был грубым и бесчувственным.
Эйден ничего не ответил. Он просто смотрел на солдата, его глаза были полны ненависти.
Солдат усмехнулся.
– Ты такой же, как и они, – сказал он. – Слабый и бесполезный.
Он оттолкнул Эйдена в сторону и подошел к Даниэлю. Он достал из ножен нож и наклонился над ним.
Эйден снова закричал. Он попытался остановить солдата, но тот отшвырнул его, словно надоедливую муху.
Солдат вонзил нож в тело Даниэля.
Эйден замер. Он смотрел на происходящее, не в силах пошевелиться. Он чувствовал, как ненависть заполняет его сердце, вытесняя все остальные чувства.
Солдат вытер нож о штаны и поднялся. Он посмотрел на Эйдена еще раз, а потом развернулся и ушел.
Эйден остался один рядом с телом своего отца. Он обнял его и заплакал. Он плакал долго и безудержно, пока у него не пересохло в горле и не заболели глаза.
Сара подползла к ним. Она обняла Эйдена и Даниэля, и они втроем лежали на земле, окруженные пламенем и смертью.
В тот вечер Эйден потерял не только своего отца. Он потерял свою веру в добро, в справедливость, в человечность. Он понял, что мир жесток и несправедлив, и что единственное, что имеет значение – это сила.
