Глава 1. Приказ есть приказ
Воинский устав Российской Армии состоит из четырех частей: Устава Внутренней службы, Дисциплинарного устава, Устава Гарнизонной и караульной службы и Строевого устава.
Майор Кирилл Верьмеев знал все четыре наизусть. И более того, за шестнадцать лет службы не нарушил ни одного пункта. Поэтому логично, что хорошую карьеру он не сделал. Принадлежал он к тому самому типу военных, про которых говорят: «В мозгу одна извилина, да и та – след от фуражки, а вместо собственного мнения – лозунги из программы новостей из передовицы "Красной звезды"».
Друзей он тоже не нажил, так как по натуре своей был человеком не разговорчивым и угрюмым. Из-за этого и пить с ним никто не хотел. Как обычно? Выпил угрюмый человек стакан-другой и сразу становился веселым, радостным. Верьмеев, наоборот же, с каждым последующим стаканом становился еще мрачнее. Сидел в компании как каменный истукан или как укор совести. Кому приятно с таким пить? Вот никто и не бухал.
Однако, при всем при этом он был человеком честным и порядочным. Много про него различных гадостей говорили, но сволочью и подлецом не называли никогда. Повода для этого не было. Служить под его командованием было не просто, ибо нужно было четко выполнять все требования Устава. За их нарушение он карал жестко (и конечно, только по Уставу). И никакие отмазы не канали. С другой стороны, если ничего не нарушать, то получалось вполне себе неплохо. Таких людей он по-настоящему уважал и ставил в пример. Но случалось это крайне редко.
С таким характером и любовью к Уставу место для него – в дисбате , где он благополучно и прослужил всю свою карьеру, от замполита до начальника караула. Перспективы у него были понятные – еще десять лет до пенсии, а затем либо лесником в какую-нибудь глушь, либо смотрителем маяка на Крайнем Севере.
Так бы и случилось, если бы не один инцидент. Однажды ночью к КПП дисбата подъехал Мерседес, откуда вылезли трое пьяных пацанов и потребовали, чтобы к ним срочно привели какого-то вновь прибывшего солдатика. Типа они его кенты. Караульный ответил строго по Уставу, но пацанов это не остановило. Они пригрозили тем, что у них родители «крутые» и скоро караульный будет «парашу мыть», а потом попытались пробраться внутрь. А дальше все случилось по Уставу. Стандартный окрик: «Стой, кто идет! Стой, стрелять буду». Выстрел в воздух, а потом на поражение. Три выстрела – два трупа, один в реанимации. Сообщить об инциденте своему разводящему он не успел. Тот прибежал, когда тела еще дрыгались, а через три минуты на месте был и Верьмеев.
Часа не прошло, как прибыла комиссия. И выяснилось, что пьяные базары убитых были правдой. Один был сыном генерал-лейтенанта, командующего округом, второй – местного главы региона, а третий – прокурора. Солдатику караульному можно было смело вешаться. Но Верьмеев на то и любитель уставщины, что решил добиться правды. Во-первых, солдатика он запер в карцере дисбата и выдавать прокуратуре категорически отказался, ибо никакого преступления тот не совершил. Как раз наоборот, его поставили охранять, а дальше он подчинялся исключительно Уставу гарнизонной и караульной службы, согласно которому любая попытка проникнуть на охраняемый объект должна быть пресечена выстрелом на поражение. Без всяких скидок пьяным детям генералов, депутатов и вообще кого угодно.
Понятное дело, родители убитых, при каких бы погонах они ни были и какие бы академии они ни оканчивали, на такую мелочь, как соблюдение Устава, наплевали и грозились организовать пареньку пожизненное, а самого Верьмеева снять с должности и тоже нарисовать ему срок.
Второе Верьмеева волновало мало, а парня было реально жалко. Да, есть у любителей уставщины хоть одна положительная сторона. И Верьмеев дошел до главного военного прокурора. Думаете, это просто? Нет, конечно. К счастью, у родителей убитых было достаточно врагов. Они и подсказали Верьмееву нужные телефоны, и встречу организовали. Полетел он в Москву, зашел в крутой кабинет, три часа объяснял большому чиновнику в погонах весь расклад, прикладывал десятки документов, отчетов, объяснительных и так далее, что караульный прав и вместо наказания ему нужно объявить благодарность. У нас в стране, конечно, право телефонное, но против фактов все же не попрешь.
