Я распахиваю глаза и тут же зажмуриваюсь. Ничего не понимаю, но
раздражение уже подступает. Разлепив один глаз, мысленно ругаю
начальство: сколько же денег нужно спустить, чтобы устроить
корпоратив в таком духе? Узкие окна под потолок, огромные люстры,
мерцающие тысячью огней... А премию, между тем, зажали!
— Ну и маскарад! — бурчу под нос.
Лежу, значит, на полу, а вокруг — толпа разодетых куриц.
Красавицы не в смысле «ух ты», а в смысле «куда я, блин,
попала».
Ну хоть бы кто поднял! Возраст всё-таки уже не тот, чтобы
валяться на мраморных плитах — мне почти пятьдесят, знаете ли.
Ноги путаются в тяжелой ткани, и я перевожу на них взгляд.
Вместо костюма Золушки на мне какое-то уродливое платье цвета
детской неожиданности, украшенное розовыми бархатными розами. Ну,
как розами… Как будто первоклашки их шили на первом уроке труда.
При первом же движении ткань противно скрипит и надрывается, а
из-под подола показываются мои ступни. Почему я без колготок, зато
в ужасающих туфлях?
– Это что такое, ёшкин ты кот?! Вы издеваетесь?! — выпаливаю я и
тут же натыкаюсь на удивлённые глаза какой-то ожившей куклы , будто
она только что вылезла из бабушкиного сундука.
Кукла — высокая, худая, как жердь, в платье цвета блеклой
сирени. Её кружевной веер взмахивает с важностью орденоносного
офицера.
— Леди Элис, прошу простить, что такое йожкин кот? Это
какой-то редкий зверь? — спрашивает она с таким пафосом, что мне
тут же хочется спрятаться обратно под скрипящее платье.
— Редчайший, — огрызаюсь в ответ. — И в редких местах
обитает.
Девица нафталинового вида удивленно смотрит на меня, нервно
обмахиваясь веером, и сводит к переносице тонкие светлые брови.
– Леди Элис, поймите, я и не думала вас обидеть. Я лишь делюсь
ценнейшем опытом, – говорит она скрипучим высоким голосом.
– Каким опытом? – бестолково спрашиваю я, во все глаза
уставившись на девицу.
Это что за платье такое хитровыдуманное, она туда каноэ что ли
засунула? И не серьги на ней, а прямо люстры висячие. Целое
состояние на костюм, наверное, спустила. Тьфу, такие траты на
какой-то несчастный корпоратив, дурость какая.
Или это прокат?
Из какого она отдела? Я судорожно рассматриваю всех собравшихся
вокруг меня людей. Почему я так и не могу никого узнать?
– Мадам Эванжелина имела ввиду, что ваше платье очень
оригинально смотрится, Леди Элис. Это очень смело, не обращать
внимание на такую важную вещь, как мода. Наверное, жена герцога
может себе это позволить? Право, мы вами восхищаемся, – тонким
голоском поет женщина в синем. И, надо же, у неё такая же лодка под
тяжелой тканью юбки, как и у первой нафталиновой леди.
Только никакого восхищения в её голосе и в помине нет, гольный
сарказм. И кто такая эта Леди Элис? Это они меня так
называют?
– Дамы, будьте добры, пропустите, – слышится уверенный мужской
голос, и собравшийся вокруг цветник тут же расступается.
Интересно, как им удается не цепляться друг о друга в таких
юбках?
Передо мной возникает мужчина, такой же разодетый, как и курицы
вокруг.
Ему вообще не идет, нарядился бы лучше стриптизером или ковбоем,
такой разворот плеч грех прятать за всякими бархатными… пиджаками?
Что это за одежда у него у него, вся золотом расшита, сверкает не
хуже новогодней елки. Я невольно хмыкаю, чем, кажется, вызываю у
него нервный тик.
– Позвольте помочь вам, дорогая, – буквально шипит он. Тон никак
не вяжется с вежливыми словами, которые он произносит, примерно как
его внешность не вяжется с этими странным одеждами.
Длинноволосый брюнет с пронзительным взглядом и породистым
профилем просто не может носить такое. Хотя… ему лучше вообще
ничего не носить! Демонстрировать кубики пресса, наверняка у него
имеются.
