***
Вся собранная информация наконец
доступна и систематизирована, старые версии обновлены, новые данные
учтены. Пребывание в последнем, не вполне удобном теле накладывает
лишние отпечатки и примесь странных, не идентифицируемых
связей.
Цель разделяется на две.
Приоритеты равнозначны, для выбора приходится задействовать
дополнительные ниточки.
Охотница принимает
решение...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ноэлия
Это не со мной. Это происходит не со
мной.
Небольшая, отвратительно розовая
комната на втором этаже. На улице что-то цветёт такими же розовыми
цветами, въедливый запах пробирается в открытое окно, пропитывает
всё вокруг. Как в насмешку, вдалеке над Мелиадой возвышается
императорский дворец. Холодный и теперь уже чужой.
Рэя давно пора кормить. Всхлипываю,
закусив губу, но слёз нет. Император не позволит, чтобы его ребёнок
в чём-то нуждался. Только это хоть как-то успокаивает.
Молчу. Другие мысли в голове не
появляются, зато в ней поселилась какая-то клювастая птица, которая
только долбит и долбит. И безумная пустота.
Дарсаль больше не откликается мне.
Иногда кажется, что-то чувствую, но эти мимолётные проблески
поглощает серая вата.
Отвратительная кровать с балдахином.
Отвратительные платья в шкафу. Отвратительная женщина давно уже не
первой молодости, представившаяся Пальмирой и бормотавшая что-то
невразумительное о каких-то моих обязанностях. Долго бормотавшая,
вперемешку со стучащей в голове птицей. Я всё смотрела непонимающе,
о чём это они толкуют дуэтом. И со словами «Ладно, осваивайся»,
хозяйка соизволила оставить меня одну.
Из моих вещей только брюки, которые
были на мне, блузка, от которой, кажется, ещё пахнет невинным
запахом моего ребёнка. И куртка, любезно накинутая на плечи кем-то
из сопровождавших.
Предположение, что император лишь
хочет меня проучить, или добиться чего-то, представляется всё более
нелепым. Как и ситуация, в которой я оказалась.
В стотысячный раз закрываю глаза и
зову: «Дарсаль!»
В стотысячный раз мне отвечает
ватная тишина.
Мысль о том, что, возможно, когда-то
и он бывал здесь, не вызывает ничего. Кроме безудержной, звериной
тоски.
Придёт ночь. И я отсюда выберусь.
И...
Боже, да что я сделаю! Моя синяя
аура как свеча для всех Слепых Айо!
Убить кого-нибудь, что ли, чтобы
перестала быть такой чистой?
Лучше императора.
Надеюсь, хоть сегодня Палми оставит
меня в покое. Хотя... особого сопереживания я в ней не заметила.
Некоторый страх — да. Мало ли как дальше повернётся. Своеобразное
удовлетворение, будто наконец нашла, кто ответит за её несчастья,
ну или просто над кем можно позлорадствовать, рассуждая, что жизнь
таки справедливая штука и всякой безродной твари укажет надлежащее
место. Радость, что наконец-то удастся неплохо заработать, а то
дела последнее время совсем никуда.
Сумерки сгущаются, и мне уже не
верится, что ещё утром я проснулась в своей кровати императрицей. У
которой было почти всё, что ей нужно. Личный Страж и любимый
сын.
Дворец сверкает загорающимися
окнами, манит недоступностью.
Я найду способ вернуть ребёнка. Даже
если придётся убить его отца.
Но сначала... сначала любимый
мужчина. Ему я сейчас нужнее.
Дарсаль
Отвратительная тишина, глушащая
омаа. Фертон несётся с сумасшедшей скоростью, спеша. Со мной семеро
— один управляет, трое внутри и ещё трое сопровождают на бурвалях.
Что ж, император достаточно высоко ценит мою блокированную силу.
Или низко — блокировку Рамара.
Все молчат. Не могу знать эмоций. Не
хочу разговаривать — смысла нет. Слух не обманывает, даёт не только
сосчитать и узнать тех, кто рядом: пятеро Слепых и двое зрячих, но
и примерно представлять, где мы едем.
Звуки и запахи города, вечерняя
свежесть, отблески фонарей под веками переходят в густую,
непроглядную темень лесных сумерек.
