Часть 1. Невидимый страж Корнелии
Он.
В её длинных волосах золотилось яркими переливами солнце, играя в шелковистых прядях, свежий ветер обдувал её личико с пухлыми губками и очаровательным вздёрнутым носиком, она то и дело напряжённо поворачивала голову и смотрела, далеко ли от неё бегу я. А я тогда совершенно растерялся, глядя на неё, и даже не пытался догнать, не говоря уж о том, чтобы перегнать её стремительно бегущую фигурку.
Это был первый класс и какие-то нелепые спортивные соревнования. Конечно, я тогда проиграл ей, и проиграл бы ещё раз, и ещё, несмотря на возмущённые вопли моих одноклассников.
Не понимаю, почему я не видел её в школе раньше, почему не встречал взгляд этих бездонных голубых глаз, где я был, когда она ходила по коридорам, смеялась с подружками, дралась портфелем на спортивной площадке? Это потом оказалось, то она просто перевелась из другой школы, и появилась в параллельном классе непосредственно перед этими дурацкими соревнованиями.
Я тогда устроил матери жуткую истерику с требованием перевести меня в её класс, и та, привыкшая носиться со мной, как с писаной торбой, испугавшись, добилась этого правдами и неправдами.
Я долго не решался подойти к хрупкому объекту моей любви, долго не решался сказать ей о том, что она мне нравится, смотрел на неё, сидя сзади, замечая любую мелочь – тонкую синюю жилку на шее, пульсирующую лёгкими толчками крови, пушистые ресницы над удивительными, чуть навыкате, глазами, красивый изгиб губ… Я стал её тихим стражем, идущим по пятам и желающим только одного – чтобы эти чудесные мгновения длились ещё очень долго. Я провожал её после школы, незаметно шёл следом, прячась за деревьями, а когда она однажды обнаружила меня, ответил ей честно на вопрос, почему слежу за ней:
– Ты мне очень нравишься. Давай поженимся, когда вырастем.
– Дурак – только и ответила она, презрительно скривив губки.
У неё было странное имя Корнелия, над которым смеялись в классе, а для меня её имя звучало, словно музыка. Она сама сократила это имя до Нелли, и всем, с кем знакомилась, так и представлялась.
Ради неё все школьные годы я творил безумства. Узнав неизвестно откуда, – то ли кто-то из старших подсказал, то ли где вычитал – что девочки не любят мямлей и «ботанов» я в один миг стал «плохишом», дерущимся направо и налево, гоняющим по дворам животных, прыгающим с моста в пруд, а после стал ещё и употреблять крепкие словечки, курить и метко сплёвывать сквозь зубы. И всё это только для того, чтобы она обратила на меня внимание.
Как-то раз я с компанией таких же оболтусов сидел в сквере при школе. Такие кучки, как наша, народ обходил стороной, и тут кто-то присвистнул:
– Ребя, смотрите, какая тёлка пошла!
Она спокойно, ничего не боясь, двигалась в нашу сторону, постукивая каблучками изящных туфелек. Я схватил за грудки того, кто назвал её тёлкой и сказал сквозь зубы:
– Ещё раз назовёшь её так – и получишь от меня, понял, козёл!
Отшвырнул его от себя, и пошёл ей навстречу, беспечно жуя какую-то травинку. Остановился напротив, пронзительно, как мне казалось, посмотрел ей в глаза и спросил:
– Погуляем?
Она лишь покачала головой, опять презрительно скривила губки и произнесла привычное:
– Дурак!
Я остался стоять, словно оплёванный, а она спокойно отправилась дальше, помахивая сумкой.
После школы наши пути разошлись – я не смог отыскать и следа предмета своего обожания, всё это время носил её в сердце, теша себя надеждой на встречу. Они сменили место жительства, а найти её в городе-«миллионнике» было бы не так просто.
Я услышал о ней только тогда, когда появились соцсети и каналы по телевизору самой разной направленности. Из соцсетей я узнал, что она стала довольно известной певицей, и её стали назвать популярным словом «поп-дива». Жизнь её была очень бурной и насыщенной, в ней преобладали необузданность, страсть и похоть. Мужа у неё не было, детей тоже, но её волосы были по-прежнему такими же золотистыми, глаза – большими и бездонными, а фигура приобрела чудесные формы.
