Глава первая. Ищу живого человека!
В самом сердце необъятной России, где время течет в своем уникальном ритме, раскинулась загадочная равнина, протянувшаяся вдоль федеральной трассы на сотню километров. Запутанные катакомбы, заброшенные рудники и необъяснимые природные явления создали ей репутацию аномальной зоны. На въезде в единственно уцелевший город равнины висит дорожный знак: «Долина Свободы». Кто-то из жителей зачеркнул красной краской слово «Свобода» и поверх написал: «Чудаков», а чуть дальше воткнул самодельную табличку на штакетнике из кладбищенского забора с предостерегающей надписью: «Прощай, подвеска». Такой своеобразный способ самовыражения был характерен для обитателей этого городка: с помощью табличек они выражали протест и демонстрировали творческую натуру, обходя привычные каналы коммуникаций.
Опоздавший на два часа автобус подкатил к автостанции, кашляя и извергая клубы угольного дыма. По устоявшейся традиции автобус облепили цыганки, предлагая выходящим пассажирам за незначительное вознаграждение заглянуть в будущее. Назойливое жужжание обладательниц пестрых одежд слышалось со всех сторон, пока по ступеням, слегка сутулясь, не спустился Богданов Олег, психолог реабилитационного центра, по прозвищу Вещий. Цыганки бросились врассыпную, и лишь засмотревшаяся по сторонам колоритная дама, похожая на жар-птицу, осталась недвижимой. Для Богданова она стала подарком, которым его радушно встретил город после отпуска.
Жизнь находящейся в неведении женщины сложилась так, что Богданова она никогда не видела. Поэтому лишь только он показался на ступенях, все ее естество заколыхалось и пришло в восторг. Метко сканирующий глаз подметил дорогие туфли, часы, портплед из натуральной кожи и массивный перстень, который она в своих фантазиях уже подарила мужу. Ее не насторожили проницательный взгляд чуть прищуренных серых глаз и плотно сжатые, почти белые губы.
– Погадаю, расскажу, где ждут проблемы, где радость, – замурлыкала она грудным напористым голосом. – Дай руку, касатик, про любовь скажу, где счастье твое прячется.
Богданов, не моргнув глазом, охотно протянул свободную руку, его натренированный взгляд заметался по лицу, фигуре и наряду цыганки.
– Вижу великое будущее, большим человеком будешь, но тень… нависшая тень угрожает твоему благополучию.
– Не люблю, когда гадалки-побирушки бросаются общими формулировками, – его голос был спокоен и немного холоден. – Какая именно тень? Какого рода благополучие вы имеете в виду? Финансовое? Личное? Или, возможно, речь идет о неудовлетворенности глубинными психологическими потребностями?
Стандартные формулировки оказались бесполезны. Цыганка замялась, боковым зрением подметив, что ее сородичи почему-то покинули остановку. Не дав цыганке опомниться, Богданов с удивительной точностью описал ее собственное психологическое состояние: стремление к быстрой наживе, страх перед будущим, комплекс неполноценности, скрывающийся за демонстрацией яркости и богатства. После каждого предсказания он делал шаг навстречу, а она отступала.
– День у тебя не задался с самого утра. Ты забыла мешочек для амулетов – кисет прямоугольной формы, украшенный блестками и бисером. К тому же тебя расстроила весть о том, что твоя дочь оказалась совершенно не пригодной к гаданию. С мужем ты в соре, он тебе изменяет с твоей двоюродной сестрой, и ты совершенно справедливо полагаешь, что ребенок, которого она носит, может быть от него. Но мой перстень, который ты захотела взять в оплату за свои услуги, вернуть его не поможет. Рано или поздно придется признать – он тебя никогда не полюбит.
Лицо цыганки побелело, хищный блеск в глазах сменился растерянностью. Она отшатнулась, пробормотала что-то несвязное и скрылась в толпе. Богданов улыбнулся, поправил перстень на пальце, надел солнцезащитные очки и пошел к стоянке такси.