На месте старого поля битвы, где когда-то соединились Свет и Тьма, теперь возвышался Храм Равновесия.
Он был построен из серебристого камня, перемешанного с осколками чёрного обсидиана – символом двух миров, ставших одним.
Храм дышал тишиной, но в ней было беспокойство.
Лунара стояла перед алтарём, склонив голову.
На её ладонях мерцал свет – слабый отблеск Сердца.
Она шептала древние слова, но пламя свечей то и дело гасло.
– Оно уходит, – сказала она тихо. – Сердце слабеет.
Из-за колонны вышел Аркан. Его взгляд был усталым, но ясным, как у человека, привыкшего искать ответы в невозможном.
– Может, не уходит, – возразил он, – а зовёт. Что, если это не угасание, а предупреждение?
Лунара посмотрела на него.
– Тогда кто его услышит? Селена и Мортис стали самим Сердцем. Остались только мы.
– Остались – чтобы хранить, – ответил Аркан. – А может… чтобы понять, почему равновесие снова дрожит.
В тот момент воздух в храме содрогнулся.
Серебряные плиты пола зазвучали, будто кто-то бил по ним изнутри.
Пламя свечей погасло, и в центре зала открылся тёмный разлом – узкий, но глубокий, как шрам.
Из него веяло холодом древней силы.
И тогда за дверями храма раздался звук шагов.
Тяжёлых, уверенных, словно их владелец нес на себе вес целого мира.
– Аргус, – прошептала Лунара, оборачиваясь.
Он стоял в проёме – в плаще, пропитанном ночным дождём, с копьём за спиной и глазами, в которых отражался мрак, но не зло.
– Вы оба чувствуете это, – сказал он вместо приветствия. – Земля под Ноктюрном трескается. Леса Эльдариона молчат. Что-то пробуждается – не из света и не из тьмы. Из того, что было забыто.
Аркан нахмурился:
– Мы разрушили барьеры, объединили мир. Что ещё может проснуться?
Аргус тихо ответил:
– То, что спало под ними.
Молчание повисло. Лунара взглянула на мерцающее Сердце, свет которого теперь бился неровно – как больное сердце.
– Равновесие держится на дыхании, – сказала она. – Если оно оборвётся, Элирия снова расколется. Но на этот раз не на два мира… а на тысячи.
Аркан медленно кивнул.
– Тогда пора вспомнить, зачем мы стали Хранителями.
За окнами рассвет смешивался с остатками ночи, и казалось, что сама Элирия затаила дыхание, ожидая, какой мир родится дальше.
