Таверна оставалась таверной одиннадцать месяцев в году, а на
один месяц она становилась тем, что приносило мне основные доходы.
Она оказывалась местом сбора завербованных оборванцев. В этот месяц
под гостеприимную крышу моего старенького, слегка косившегося в
сторону городской стены домика стекались все те, кто имел
неосторожность подписать контракт с армией его величества.
Они набивались в скромное жилище как сельди в бочку и шумно
праздновали свою вербовку. Они уничтожали мои запасы и разносили
заведение на мелкие щепки. Они били друг другу морды и покрывали
пол липким слоем свежепролитой крови. Они обхаживали окрестных баб,
и те отвечали им взаимностью. Они занимали все комнаты, и даже
конюшня не могла избежать этого. Они были везде. Куда бы я ни шел,
– всюду на меня смотрела очередная довольная пьяная рожа. Я не мог
остаться один в своем доме даже на минуту. Я всегда был окружен
ими.
И все это благодаря моему брату. Мой брат, Молот, – вербовщик
армии его величества, и этим я не горжусь. Но он лучший вербовщик в
королевстве, а это уже чего-то да стоит. Он со своей командой
мотается по стране, собирая всех, кого не успел подцепить раньше. В
основном это непросыхающая пьянь да искатели приключений всех
мастей и расцветок. Таким стоит только немного напеть: одним о
возможности пить, другим о разных странах и таинственных местах,
вот они и рады. А Молот, заполучив их несчастные души, отсылает их
довольные и не очень тела ко мне.
Изредка среди них попадались и добровольцы. Один из них жил у
меня уже месяца два: разговорчивый веселый парнишка примерно моих
лет, питался одной рыбой и часами трепался про море. Он всегда был
не против поговорить и знал столько историй и легенд, что я
забрасывал все дела и, раскрыв рот, слушал его. А что еще делать?
Следить за пьяной, все прибывающей толпой вновь завербованных? Но
мне пока еще жить не надоело. Большинство из них могли запросто
прихлопнуть меня и даже не заметить этого. Я вообще стараюсь им на
глаза не попадаться. Я их боюсь. А вот этого рыбацкого сына даже не
опасаюсь. С ним куда как интересней, чем с бегающими по прогнившим
стенам тараканами.
Мы старались не касаться причин, побудивших его шлепнуть палец
под контрактом, но иногда забывались, и тогда он отводил взгляд и,
опрокинув в себя кувшин вина, замолкал. Я чувствовал, что ему это
неприятно, и не лез с расспросами. У каждого из нас своя история и
свои секреты. У меня вон, к примеру, брат вербовщик. Тоже
удовольствие ниже среднего. Если кто из обманутых рекрутов прознает
про это, башку мне точно открутят. Да и зачем лезть в душу к
человеку, если он того не желает. И уж тем более если его общество
самое приятное, что сейчас у меня есть. Он мне нравится хотя бы
тем, что не пытается уговорить меня последовать его примеру, а я в
ответ не стремлюсь отговорить его.
Каждый из тех, кто оказывается здесь, имеет право на собственное
мнение о вербовке, все равно это заканчивается одинаково. В один
прекрасный день приезжает Молот со своими ребятами, и для
перепившейся, обожравшейся, отупевшей и ничего не понимающей оравы
начинаются тяжелые солдатские будни. А мы с Молотом делим
премиальные, и он уезжает. Дальше все как обычно: я владелец не
самой популярной в Триите таверны, а Молот – лучший в армии
вербовщик. И все рады, все довольны. Примерно одиннадцать
месяцев.
Сегодня не лучший день в моей жизни. Вот завтра – дело другое,
завтра, глядишь, и солнышко вылезет. Но сегодня… Сегодня моя
маленькая, стоящая на отшибе, прижимающаяся к городской стене
таверна будет переполнена. Вот только не радует это меня. Сегодня
они опустошат подвал, они сожрут все, до последнего зернышка, и
наверняка доберутся до винного погреба. Да даже если мне и повезет
и погреба не пострадают, это, в сущности, неважно. Вино и без того
будет литься рекой, и чем ближе будет утро, тем больше его будет
проливаться на пол.
