Раздался звонок в домофон, и Люба с тётей Клавой переглянулись:
кто бы это мог быть? С тех пор, как Влад, младший сын Любы, уехал в
спортивный лагерь на сборы, она жила тихо и очень уединенно. Тётя
Клава с апреля была на даче, сегодня только приехала.
Поднявшись из-за стола, Люба вытерла руки и пошла в
прихожую.
- Кто там?
Молчание.
- Опять, видимо, к соседям, - вздохнула Люба. У соседки с пятого
этажа Олеси не было домофона, а гости к ней приходили намного
исправнее, чем ко всем остальным жильцам.
Нажав кнопку, Люба вернулась в кухню, где они с тётей Клавой
делали окрошку. Тётя Клава сегодня приехала с дачи, на которой
обычно проводила почти всё время с апреля до октября. Повод для
визита в пыльный город был веский: в теплице появились первые в
этом сезоне огурцы. Поспешила привезти племяннице.
Едва Люба устроилась за столом, как раздался звонок в двери.
Всё же кто-то пришёл к ним.
В глазок ничего не было видно, как будто кто-то специально его
закрыл, но Люба рассудила, что красть у них нечего, помимо
единственного богатства двух бедных девушек: сорокалетней Любы и
семидесятилетней тёти Клавы.
Открыв двери, она несколько секунд ошалело смотрела на
здоровенного загорелого детину в парадной военной форме, не смея
поверить собственным глазам, пока он не произнёс, наконец,
басом:
- Маам?
- Саня! - заверещала Люба и повисла на шее у сына. - Ты почему
не предупредил-то?!
В коридор резво выскочила тётя Клава.
- Это я хорошо с дачи приехала! - насмешливо протянула она и,
оттеснив Любу, обняла внучатого племянника. Да что там... Внук он
ей, другой-то бабушки у него нет! Он всегда её бабушкой зовёт, и
Владик тоже.
- Санечка, так почему не предупредил? У нас ведь только окрошка!
Хоть бы из поезда позвонил! Вчера же переписывались с тобой! Ну ты
и партизан!
- Сюрприз хотел сделать, мам! У меня и ключи есть, но я
надеялся, что ты дома, не на дежурстве.
Старший сын Любы, Саша, вернулся из армии, где был два года,
оставшись ещё на сверхсрочную после года срочной службы. Он служил
под Калининградом, потому и загорел почти не нашим загаром. А как
возмужал! Даже по сравнению с прошлым летом, когда приезжал в
отпуск.
- Мам, да я спал и видел окрошку! Это же мечта, - сын улыбался
голливудской улыбкой.
- Наконец-то мужчина в доме появился! А то Влад в лагере на
сборах, и мать тут одна! - тётя Клава обнимала Сашу и похлопывала
по спине.
- Я за хлебом и за тортом, ну и каких-нибудь вкусностей куплю!
Сейчас, мигом! - Люба быстро сняла фартук.
- Мам, не расходись там особо! Окрошка же будет! Да и я кое-что
привёз!
Люба махнула рукой, схватила сумку и выскочила за двери.
Люба - Любовь Евгеньевна Смолякова - жила и работала в небольшом
городке в Подмосковье. С тех пор, как Сашке исполнилось семь лет, а
Владу два года, отец исчез из их жизни. Он и до этого не особо
присутствовал, работая постоянно в Москве, а домой лишь наезжая
время от времени, но удача в лице одинокой и жаждущей любви дамы со
столичной пропиской всё же ему улыбнулась. Дама, правда, была
старше Витеньки на десять лет и не слишком хороша собой, но
остальные плюсы компенсировали ситуацию. Дама потребовала, чтобы
Витенька развёлся с женой и забыл о семье, и Витенька выполнил
требования. Сердце у него особо не болело, он всегда очень мало
времени уделял детям, даже когда бывал дома. Он участвовал в
появлении на свет сыновей, содержал (надо отдать ему должное), а
воспитанием всегда занимались Люба и тётя Клава.
Родители Витеньки, которым всегда не нравилась слишком простая
невестка, внуками никогда не интересовались: работали, жили для
себя. Имели право. Насильно мил не будешь.
- Я тебя одна подняла, Любаша, а сейчас мы вдвоём. Справимся, -
сказала тогда тётя Клава. Она вышла на пенсию по вредности, взяла
на себя заботу о доме и детях, а Люба работала, работала и
работала, хватаясь за любой заработок, за все дежурства, порой
сутками пропадая в больнице.
