Ледяной наст, проломленный колесами, местами приглаженный днищем, с ржавыми царапинами служил путеводной звездой. В какой-то момент колея начала плавно уходить влево. След прокатился по обочине, затем забирая круче, проскользил по пологому склону метров двадцать и закончился у скального обвала. Перевернутым «Фольксвагеном – кантри» красного цвета ярко выделялся на снегу.
«Наверное, водитель…», не успел Андрей додумать, как из автомобиля выскочил человек. Громко крича, поскальзываясь, падая на четвереньки, проваливаясь в снегу, устремился к дороге.
Андрей и не думал останавливаться, нога даже немного придавила педаль газа.
– Пап, пап, смотри! Там дядя бежит!
От восклика Андрей вздрогнул.
– Смотри, его машина перевернулась, – от возбуждения мальчик двенадцати лет привстал и во все глаза таращился на вопящего, вскидывающего вверх руки человека.
– Ну, да, – вяло отозвался Андрей, продолжая ехать.
– Надо ему помочь. Пап! – Максим устремил на отца полный упрека взгляд.
Андрей остановил машину. Незнакомец выбрался на дорогу, бросился к УАЗу.
– Помогите! Помогите! – задыхался он, хлопая руками по капоту. Подбежал к двери, дернул за ручку. Та оказалась запертой.
Под осуждающий взгляд сына, Андрей опустил стекло:
– Что случилось?
– Там…, – мужчина с жидкой бородкой, с худым лицом, с выпирающими скулами захлебывался воздухом. Заглядывал в салон за спину водителя и спешил сказать, – брат…, – рукой махнул на «фольксваген», – он весь в крови…, нога сломана и ребра, еле… живой. Помоги, друг, – молящие глаза незнакомца впились в Андрея.
– Как я вам помогу? – Андрей пожал плечами.
– Тут деревня наша… рядом. Довези, брат… Я в долгу не останусь…
– Как близко?
– Да километров пять, шесть, прямо у дороги. А? Друг? Там… брат умирает, давай, пожалуйста, поскорее.
Андрей хмурил лоб и колебался.
– Друг, давай быстрее, – взмолился незнакомец, едва не плача от отчаяния, – брат умирает.
Андрей заглушил мотор, вышел из машины. Бородатый затрусил вперед, постоянно оборачивался, заклинал пошевеливаться, рукой махал на "фольксваген". Ледяная корка ломалась с хрустом, ноги проваливались в снег по колено.
– Там, там смотри, – бородатый наклонился и пальцем тыкал в салон, – я его положил. Уже три часа здесь. Он за рулем уснул.
Андрей подошел к «фольксвагену», наклонился. Полный мужчина лежал боком на крыше, задрал голову и смотрел на него большими навыкате глазами. Он стонал, белые ровные зубы в окантовке черной бороды блестели влагой. Рука с растопыренными пальцами тянулась к Андрею. Водитель не был в крови, как представлялось, и едва ли выглядел умирающим. Андрей инстинктивно сжал протянутую руку, ощутил в пальцах крепкую мясистую ладонь, и уже начиная о чем-то догадываться, заговорил с первым незнакомцем:
– Я один не справлюсь, давай, берись …, – его слова прервал сильный удар по спине. Ноги подогнулись, и Андрей повалился в снег. Якобы умирающий крепче сжал его пальцы, второй рукой схватился за запястье и с силой дернул на себя. И так это у них получилось слаженно уронить, а затем растянуть спасителя, что могло показаться домашней заготовкой.
Щуплый навалился и стал бить кулаком Андрея в область виска. Толстый рычал, скалился, старался затащить его в машину.
– Сдохни, сдохни, – скрежетал первый, не переставая наносить маломощные, но частые удары в голову.
Андрей старался одновременно вырвать правую кисть, скинуть с себя щуплого и закрыться от его кулака. Постепенно толстяк все больше овладевал его рукой, перехватываясь, цепляясь за предплечье, затаскивал в салон. Судя по его зверскому взгляду, оскалу был готов впиться своими безупречными белыми зубами в горло жертве. Но та брыкалась и выкручивалась как мог.
