Составители: П. А. Казарновский, И. С. Кукуй, В. И. Эрль
Рецензенты:
Доктор филологических наук, проф. Л. В. Зубова
Доктор филологических наук С. И. Николаев
Переиздание Собрания произведений Леонида Аронзона стало возможным благодаря успешному краудфандингу на сайте planeta.ru.
Наша искренняя признательность всем, кто поддержал проект.
Персональная благодарность:
Марии Антонян
Даниилу Бельцову
Яну Вайвадс
Ирине Валиулиной
Владимиру Волкову
Василию Вуловичу
Дмитрию Гирсон Сахарову
Юрию Горбачеву
Марте Дмитриевой
Елене Жигаловой
Арсению Занину
Наталье Клыковой
Кириллу Коткову
Дарье Кузнецовой
Аните Лашиной
Георгию Лыкову
Андрею Макотинскому
Екатерине Манойло
Виктору Непомнящих
Артему Никитину
Павлу Новаку
Маше Панкиной
Алине Петриевой
Глебу Пирятинскому
Анастасии Приходько
Никите Рогожину
Дмитрию Рожкову
Ольге Романчук (Ледневой)
Антону Салову
Александру Смирнову
Дарье Ушковой
Татиане Фирсовой
Нелю Шаймурзину
Михаилу Ядрову
Максиму Якубсону
Диане Янбарисовой
Книжному Клубу ББ
В оформлении издания использованы рисунки Леонида Аронзона
© Л. Л. Аронзон (наследники), 2018
© П. А. Казарновский, И. С. Кукуй, статья, 2006
© А. И. Степанов, статья, 2006
© П. А. Казарновский, И. С. Кукуй, В. И. Эрль, составление, подготовка текста и примечания, 2006
© Н. А. Теплов, оформление обложки, 2006
© Издательство Ивана Лимбаха, 2024
* * *
Материалом моей литературы будет изображение рая. Так оно и было, но станет ещё определённее как выражение мироощущения, противоположного быту. Тот быт, которым мы живём, – искусственен, истинный быт наш – рай, и если бы не бесконечные опечатки взаимоотношений – несправедливые и тупые, – жизнь не уподобилась бы, а была бы раем. То, что искусство занято нашими кошмарами, свидетельствует о непонимании первоосновы Истины.
Леонид Аронзон[1]
Некто спросил: «Почему вы предпочитаете поэзию, свободную от общепризнанных правил?»
Отвечаю: «Мир поэзии сделался мутным. Лишь я один прозрачен. Зачем же, хлебая этот мутный суп, вылизывать еще и осадок?»
Ихара Сайкаку
Сроки посмертного бытования поэтического наследия Леонида Аронзона уже превысили тот небольшой промежуток времени, на который пришлось само его творчество. Однако до сегодняшнего дня, при обилии восторженных высказываний и пристальном внимании как в самиздатскую, так и в постсоветскую эпоху[2], а также публикаций практически во всех антологиях самиздата[3], творчество и личность Аронзона остаются по сути малоизученными. И это при том, что именно теперь, когда движение литературного процесса второй половины ХХ века обретает исторически-монументальные очертания, становится особенно ясно, что поэт Леонид Аронзон – фигура исключительная даже для того, богатого яркими именами периода.
Аронзон был поэтом редкой самобытности, прежде всего в звучании своего слова и очертаниях поэтического мира. Он не только состоял в оппозиции к официальной литературе (дух внутренней свободы был присущ Аронзону всегда и ощутим даже в произведениях, написанных в расчете на публикацию[4]): поэт сознательно держался несколько в стороне от каких-либо объединений и групп, а если творчески с кем-то и сближался, то контакт обязательно должен был подкрепляться человеческой заинтересованностью. Отсутствие интереса к социальной тематике делало его посторонним как официальной литературе, так и идеологизированной оппозиции. Своеобразие поэтических поисков, в которые неминуемо вторгалось ощущение обреченности, отразилось в хрупкости создаваемого мира. Игровое начало только подчеркивало трагическую удаленность поэтически воплощаемого рая от действительности. Ясно сознавая свое место в русской поэзии, Аронзон мучился от невозможности принимать активное участие в литературном процессе. Частный, даже сугубо интимный мир, куда допускались только ближайшие друзья, был не ко двору, требовались «громкие» темы. Художественно осмыслить такое положение было возможно лишь в полном отказе от внешнего, в запечатлении трудно переводимых на человеческий язык состояний, в кропотливом создании собственного стиля и поэтического языка.
