Оля
— Мне нравится Вера, у нее красивые
волосы, — рассуждает мой пятилетний сын, неуклюже двигаясь в своем
дутом зимнем комбинезоне. — Но я женюсь на Еве, мы уже
договорились. А валентинку подарю Алине, она новенькая…
Звучит очень потребительски, но их
отношения с Верой вообще не отличаются верностью.
— А как же Вероника? — интересуюсь
я, ведь новогодний подарок достался именно ей, и это учитывая то,
какой был конкурс.
— Она противная.
Ясно.
Девочки — это все, что занимает его
голову в последнее время, хотя в прошлом году он считал их
отвратительными созданиями природы.
Каблуки моих сапог вязнут в
февральском снегу, и я боюсь оставить их там навсегда.
Не помню, когда в последний раз
надевала шпильки и делала макияж. Кажется, в прошлом году на
свадьбу своей двоюродной племянницы, но сегодня сам бог велел,
потому что у меня свидание, и не с аниматорами детских дней
рождения, а с мужчиной.
Его зовут Камиль Тхапсаев. Он
хирург-травматолог. Один из лучших в городе. Ему тридцать пять,
разведен.
Как это ни унизительно, но пару
недель назад нас познакомили родители. Идиотизма ситуации добавляет
то, что мы ни разу не встречались, только созванивались один раз. Я
видела его фото, так что знаю, чего ожидать. От моего он отказался,
сказав, что его родители называют меня «красавицей». Это очень
лестно, но все равно рискованно.
Мне двадцать девять, и в этой жизни
у меня был только один мужчина.
Один во всех смыслах.
Желудок сжимается, и, чтобы не дать
этому дискомфорту трансформироваться в тугой узел боли в груди, я с
внутренним рычанием изгоняю из головы все, что касается этого
мужчины.
Глотаю воздух короткими вздохами,
потому что даже через три гребаных года к глазам подкатывают
слезы.
— Нахрен тебя… — шепчу, пряча лицо
от промозглого ветра в капюшоне своей шубы.
Мы сворачиваем за угол нашей
многоэтажки и огибаем ее, чтобы попасть на парковку, где Мишу
должна ждать машина.
Во дворе и вокруг дома работают
грейдеры, поэтому парковку здесь еще с утра запретили. В этом году
столько снега, что город просто захлебывается.
Глядя себе под ноги, стараюсь не
растянуться где-нибудь на тротуаре, моя обувь действительно не на
каждый день.
— От тебя вкусно пахнет, — замечает
Миша. — Это что-то новенькое, — рассуждает он.
— Да, это новые духи, — подтверждаю
я.
— Мне старые больше нравятся. Можно
мне не носить колготки? Они мне жмут между ног… — резко меняет он
тему.
— Хм… — отвечаю на это неожиданное
заявление. — Можем попробовать подштанники.
— Подштанники мне нравятся, —
одобряет он.
Если бы все проблемы в жизни
решались так просто.
Глядя на то, как бодро сын топает
рядом, испытываю прилив нежности и просто представить не могу, как
бы сложилась моя жизнь, если бы в ней не было Мишани. Как бы то ни
было, мой сын не случайный залет и не необдуманное решение. Я
хотела забеременеть. Мы оба этого хотели. Я и его отец. Я не смогу
вычеркнуть его из своей жизни, как бы ни старалась. Он никуда не
денется, потому что любит нашего сына, но от этого мне только
больнее.
Сегодня суббота, и с утра день был
солнечным, но к пяти вечера небо затянуло серыми облаками, и стало
хмуро.
Понятия не имею, чем закончится
сегодняшний вечер. Я разучилась флиртовать с мужчинами.
Единственный мужчина, которому принадлежит все мое внимание в
последние три года, — это мой сын. Я ушла в своего ребенка с
головой, наверное, моя мать права — мне давно пора что-то менять, и
это должен быть не ремонт в квартире, а что-то посерьезнее.
— Папа! — заливается громким криком
Миша, срываясь с места.
Запнувшись, вскидываю голову и вижу
припаркованный впереди внедорожник «Мерседес».
Сердце обрывается, но я беру себя в
руки так быстро, как только могу.
