Осторожно поставив ногу на хлипкую деревянную ступеньку,
посветила фонариком, всматриваясь в тёмное нутро подвала.
Спускаться под пол одной мне ещё не приходилось. Примерившись, я со
вздохом поставила вторую ногу и услышала неприятный деревянный
скрип. Понятно, ведь всё это мастерил ещё мой дед, да и то в
молодости. Сердце ухнуло в район пяток и возвращаться не спешило. В
нос ударил запах сырой земли вперемежку с гнилыми овощами и
кошачьими экскрементами. Стараясь дышать только ртом, я подхватила
с крышки люка ведро и сделала ещё один шаг вниз.
С тихим хрустом ступень подломилась. Ведро полетело в одну
сторону, фонарик в другую, а я рухнула вниз, судорожно хватая
руками воздух. Удар и темнота.
Возвращаться в мир живых было непросто. Голова гудела как
чугунный колокол. Рядом кто-то разговаривал, но звук доходил словно
через слой ваты. Пришлось сосредоточиться, чтобы хоть что-то
понять.
— Куда идти? – мужской скрипучий голос прозвучал где-то рядом.
Захотелось открыть глаза, но у меня ничего не получилось. Вот черт!
Но я же жива? Я напрягла слух ещё сильнее.
— В подвал, там у меня печь, — ответил другой мужчина басом,
чуть кряхтя. Мозг тут же нарисовал образ тучного человека, которому
ходьба дается с некоторым трудом.
— Печь? – смешок и непонятная возня. – Ты их что, сжигаешь?
— А куда, по-твоему, я должен девать все эти трупы? Каждый
третий клиент убивает или калечит. Лечить пустышек никто не
берётся. Проще добить и отправить в печь, — последовал ответ с
одышкой в голосе.
— И то верно, — протянул первый и вздохнул с сожалением: —
Красивая девка.
— Красивая, — согласился с ним тучный, шумно выдыхая. – Сирота.
Два дня назад пришла. Брать не хотел, жаль было, но она сама словно
умереть рвалась. Всё объяснил, чё уж там скрывать, но эта, сцепив
зубы, пошла в самое пекло, в подавальщицы. Ну и вот
результат...
— Сразу в печь или потом?
— Потом, — вздохнул тот, кто, по всей видимости, был тут
хозяином, — к вечеру ещё будет – одна или две.
Голоса начали от меня удаляться. Хлопнула дверь, и стало тихо.
Время шло, а я всё так же не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
То, что я услышала, пугало. Было жаль бедную девочку, одно было
непонятно, где я и зачем мне вообще дали всё это услышать? Вывод
напрашивался неутешительный, но логичный. Упала, ударилась головой,
а всё происходящее вокруг – галлюцинации.
Наконец, что-то поменялось. Холод пришёл вместе с болью. Болело
всё тело, словно меня пинали ногами. Осторожно открыв глаза,
сделала неутешительный вывод. Галлюцинации всё ещё со мной, потому
что ну не могла я оказаться в подвале с огромной печью. Встав с
каменного пола, где я столько времени лежала в непонятной и
неудобной позе, поправила кусок холщового полотна с кровавыми
разводами и, чуть придерживаясь за стену, чтобы не упасть,
осмотрела мрачное место.
Каменные стены, печь, грубо сколоченная лавка, огромный сундук в
углу. Гора грязного тряпья, на котором я и лежала. Свет в помещении
был странным, откуда он шёл, определить не могла. И не темно вроде,
но рассмотреть что-то сложно. Тошнотворный запах вперемежку с гарью
встал комом в горле. Сделав глубокий вдох, я пошла вдоль стены,
чтобы посмотреть, что скрывается в недрах сундука.
Крышка открылась легко, но чуть не захлопнулась обратно – я с
трудом ее удержала, заглянув внутрь сундука. Совершенно незнакомая
мне девушка нервно хлопала ресницами и хватала ртом воздух. Я
поднесла руки к лицу и с ужасом прикрыла рот ладонью. Крик сдержала
с трудом. Теперь я уже поняла, что на внутреннюю сторону крышки
прикреплено зеркало, и в нём отражается мое новое лицо. Разговор
двух мужчин, моё состояние – всё встало на свои места.
