"Мир под золотой звездой" Глава 1
Вокруг – безмолвная, всепоглощающая пустота космоса. Абсолютный вакуум, где само время замирает, не находя себе применения. Сознание-наблюдатель, бестелесная точка восприятия, пребывает в самом сердце идеальной сферы "ничто". Нет близких ориентиров, ни единой пылинки, за которую могло бы зацепиться зрение. Лишь на самых дальних, пограничных рубежах бытия, на внутренней поверхности этой тонкой сферы, на недосягаемом расстоянии, чёрная оболочка небытия усыпана мириадами разноцветных сверкающих бриллиантов. Они подобны крошечным проколам в чёрном небесном куполе, сквозь которые сочится свет иных, райских миров. Одни яркие и наглые, другие – смиреннее, третьи почти неразличимы, и их коллективный свет воспринимается как светящиеся радужные туманности, тонкие неоднородные молочные разводы на идеально чёрной глади вселенского "ничто".
Но одна точка притягивает сильнее прочих. Одна звёздочка, как будто, горит упрямее и ярче. И сознание, движимое врождённым любопытством, задаётся вопросом: почему? Ему, вечному страннику, требуется движение, пища для ума, новые тайны для разгадки. И в тот же миг, едва родившись, мысль претворяется в действие – точка наблюдателя приходит в движение. Мир вокруг мгновенно преображается. Иллюзия плоского купола рушится под напором параллакса: звёздные бриллианты начинают мельчайшие, едва уловимые танцы, смещаясь друг относительно друга. Вселенная обретает объем, глубину, наполняется расстояниями и взаимными перемещениями. И да – та самая яркая звёздочка, по космическим меркам. Оказывается совсем рядом, на порядки ближе к наблюдателю, чем её далёкие сестры.
Любопытное сознание инстинктивно, как стрелка компаса, тянется туда, к новой информации, к новым знаниям, ибо этот вечный путь открытий и есть сокровенный смысл его существования.
Движение ускоряется, пространство начинает стремительно уплотняться смыслами. И вот, из бездны проявляется звезда Глизе 163 – скромный, пожелтевший от времени карлик в созвездии Золотой Рыбы. Её свет, втрое более скудный, чем у Солнца, дыша слабым звёздным ветром, окрашивает окружающую пустоту в теплые, меланхоличные золотистые тона. Эта древняя звезда, возрастом около шести миллиардов лет, давно нашла свой ритм. Она спокойно и методично, без вспышек юношеского гнева, сжигает запасы водорода, не тревожась о завтрашнем дне. Система Глизе 163 небогата – аскетична и строга. Всего три крупных мира-отшельника. Два каменистых шара, прижавшихся слишком близко к звезде, где скалы плавятся в полуденном зное и трескаются от космического холода по ночам, почти достигаюшего абсолютного нуля. Далее – несколько поясов астероидов, похожих на бледные, холодные кольца Сатурна; это остатки стройки, несостоявшиеся планеты, нашедшие своё скудное место вдали от гравитационных игр гигантов. И – Хадра. Третья планета, затаившаяся в зоне условной обитаемости, но всё же дышащая экстримом. В Галактике, безусловно, есть места и получше, уютнее. Но именно этот суровый мир когда-то привлек внимание человека-колониста, став его пристанищем и ареной многих человеческих драм.
Сознание-наблюдатель продолжает путь, и с расстояния в несколько сотен тысяч километров Хадра перестаёт быть просто сверкающей точкой. Она обретает форму, размер, начинает жить. Каменистый, красноватый шар земного типа неторопливо совершает свой вековой танец вокруг светила, так же лениво поворачиваясь вокруг своей оси. Световой терминатор, резкая грань дня и ночи, бежит по её лику, спотыкаясь о горные кряжи и сползая в долины. На этом рубеже рельеф оживает, становится объемным, драматичным. Тени рождаются из ничего, ползут, растягиваются, сливаются в единую, густую тьму, поглощая последние лучи. Но свет не сдается – через половину планетарных суток он начинает ответное наступление, его языки разбивают тьму на островки, пожирая их один за другим, торжественно провозглашая победу светлого царства. До следующего вечера.
