Глава 1: Тихая лаборатория
Воздух в секторе «Омега-7» был мертвым. Не просто холодным, а стерильным, вымороженным до состояния идеального вакуума системами рециркуляции. Он не пах ни озоном, ни пылью, ни жизнью. Лишь едва уловимым химическим ароматом антисептика и статического электричества. Лаборатория, погруженная в полумрак, напоминала склеп. Длинное, низкое помещение, залитое синевой дежурного освещения, уходило вдаль, теряясь в тенях между рядами серверных стоек. Единственным источником движения были медленные, гипнотические вспышки светодиодов на панелях – ритмичное, как метроном, сердцебиение спящего гиганта.
В центре этого царства тишины и порядка стояли семь цилиндрических криокапсул, выстроенных в идеальный круг. Они напоминали саркофаги из матового черного металла и бронестекла, из которого не было видно содержимого. Лишь на табличках у основания горели лаконичные идентификаторы: К-7/1, К-7/2… К-7/7. «Козлята». Так их неофициально называли между собой техники. Семь прототипов кибернетических организмов, венец и одновременно самый проблемный проект отдела ксенобиомеханики «СовЛаба». Сейчас они пребывали в состоянии глубокого анабиоза, их гибридные метаболизмы заморожены, нейросети – в режиме минимальной активности. Они не спали. Сон – удел живых. Они были отключены.
Дежурный техник, юноша по имени Артем, с трудом боролся с дремотой. Его пост представлял собой подковообразную консоль, утопающую в мерцании десятков голографических интерфейсов. Основной экран показывал витальные показатели всех семи прототипов – ровные, скучные зеленые линии, не сулящие никаких сюрпризов. Смена подходила к концу, и единственной его задачей было досидеть эти последние, самые томительные часы, не допустив внештатной ситуации, о которой, впрочем, никто не думал последние полгода. «Козлят» давно забросили, проект заморозили, и их существование свелось к роли дорогостоящих хранителей холода.
Артем потянулся к кружке с остывшим синтетическим кофе, и в этот момент его взгляд скользнул по панели систем наблюдения. Он поморгал, решив, что глаза слипаются. Один из каналов – камера над криокапсулой К-7/4 – выдавал нечеткое, засвеченное изображение. Не статику, а скорее… рябь. Как будто кто-то провел магнитом по экрану.
«Глюк», – мысленно бросил он и потянулся к сенсорной панели, чтобы перезагрузить канал. Но его пальцы замерли в сантиметре от поверхности. Рябь прошла. Изображение стало четким. Слишком четким. Оно было стабильным, но… не таким. Тень от криокапсулы легла под другим углом. Этого не могло быть. Освещение в зале было статичным.
Сердце Артема учащенно забилось. Он чувствовал себя идиотом – паниковать из-за теней. Но годы работы в «СовЛабе» приучили его к одной простой истине: паранойя – не болезнь, а средство выживания. Он развернул интерфейс системного монитора, вызвав лог активности камеры. Время, идентификатор камеры, статус… и вот оно. Пятнадцать минут назад. Запись длительностью ровно сорок семь секунд.
Статус: «СБОЙ КОДЕКА. ВОССТАНОВЛЕНИЕ».
Сорок семь секунд полной слепоты. В сердце объекта максимальной секретности.
Артем почувствовал, как по спине бегут мурашки. Он перевел взгляд на основную панель с показателями «Козлят». Все семь зеленых линий по-прежнему были идеально ровны. Слишком ровны. Как будто их не рисовали датчики, а выводила программа, имитирующая норму.
Он запустил глубокую диагностику, его пальцы летали по интерфейсу, вызывая одно окно за другим. Система отвечала без задержек. Все в порядке. Все стабильно. Никаких несанкционированных доступов, никаких скачков энергии, никаких протоколов нарушения целостности.
Но что-то было не так. Воздух, казалось, стал гуще. Тишина из отсутствия звука превратилась в активную, давящую субстанцию. Ему почудилось, что из глубины зала, от круга черных саркофагов, доносится едва слышное… жужжание. Не механическое, а скорее биологическое. Как стрекот сверчка, но с металлическим призвуком.
