Девушка была в дождевике с капюшоном и желтых
резиновых сапогах.
Предусмотрительно с ее стороны, учитывая, что ливень
бушевал всю ночь и стих только под утро, а небо
до сих пор затянуто тучами без малейшего просвета.
В строгом смысле красавицей ее назвать было нельзя,
но черты смугловатого лица показались Антону приятными,
и особенно выделялись живые карие глаза с кошачьим
разрезом.
Опыта разговорной практики с деревенскими девушками
у Антона еще не было. Человек городской, до сих пор
он встречал обитателей сел и деревень только
на репродукциях картин художников-передвижников. Он конечно,
понимал, что в компьютерный век селяне внешне
не отличаются от жителей мегаполиса, но не мог
отделаться от образа бородатого мужика в лаптях
и с котомкой за спиной. Женщины, соответственно,
должны быть сплошь в сарафанах и платочках.
Девушка в дождевике смотрела на него
с подозрением, словно догадываясь об этих неподобающих
мыслях, и Антон начал смущаться.
Он ожидал вопросов и рассчитывал отделаться легким,
возможно, игривым объяснением в стиле — да вот я,
городской житель, устал от городской суеты, прочитал
объявление, решил поселиться в деревне, но девушка своим
хмурым видом сразу пресекла всякие фривольности.
— Это вы наш дом покупаете?
Антон растерялся.
— Не так чтобы сразу… Сначала хотелось посмотреть,
прикинуть. А если понравится, то, может быть…
— Да понравится, чего уж там, — мрачно сказала хозяйка
дома. — Место красивое, деревья растут, фрукты-овощи
и все такое. Если надо, поедем в деревню, посмотрим.
Антон огляделся по сторонам. Типичная индивидуальная
застройка, где за заборами и обильной зеленью едва
виднеются крыши домов.
Рядом беленая хата с ветхой черепичной крышей,
за изгородью клюют траву подросшие цыплята. В канаве
бултыхается жирный гусак, а вокруг
озабоченно слоняются его менее удачливые сородичи.
— Это еще не деревня?
— Это — райцентр! — внушительно сказала
девушка. — Город, значит. Тут супермаркет и рестораны
есть. А нам в деревню Велесово, это километров двадцать
отсюда.
— Поехали, — вздохнул Антон.
После бессонницы в голове было пусто и гулко. Вопреки
расхожему мнению, что под дождем хорошо спится, Антон провел
трудную ночь, скрючившись в водительском кресле
и размышляя о том, до какой степени глупостью было
сорваться сюда, за семьсот километров от большого города,
в поисках сомнительного удовольствия жить в деревенской
глуши. Тогда, сразу после развода, эта идея показалась Антону
свежей и оригинальной, но сейчас, после ночи
в автомобиле, когда каждый сустав ломил и трещал, его
начали преследовать сомнения.
Хотя между колдобинами осталось немного асфальта, дорога
годилась разве что для тяжелой техники на гусеничном ходу.
«Девятку» штормило, бросая из одной ямы в другую, пока
Антон не вырулил на относительно ровную грунтовку, где,
однако, принялся наматывать на колеса мокрый глинозем. Попутно
выяснилось, что девушку зовут Марина, она замужем
за заместителем бригадира доильной станции, и сама
работает оператором машинного доения в местном хозяйстве. Дом
достался им как приданое, но приходится срочно продавать,
потому что на лечение малолетнего сына нужны деньги.
На его вопросы Марина отвечала скупо, часто отвечая невпопад,
из чего Антон заключил, что интеллектом девушка
не блещет, и характер сложный, но заместитель
бригадира наверняка простил ей эти небольшие недостатки
за хозяйственность и миловидность.
Своей собственной жене, теперь уже бывшей, Антон готов был
простить и характер, который был непрост, и скудный
интеллект, и внезапно открывшуюся мелочность заодно
со склочностью, и даже тестя — военного пенсионера,
одержимого идеей массовых расстрелов. Но в последний год
ситуация обострилась из-за тещиных принципов. Теща считала, что муж
ее дочери обязан иметь настоящую работу, желательно в банке
или консорциуме с участием крупного капитала. Чем крупнее
капитал, тем лучше. Антон же ненавидел всякую работу, где
нужно здороваться с коллегами по утрам, поэтому последние
годы работал в домашнем режиме, принимая заказы
от удаленных клиентов. Это приносило хороший доход
и сохраняло душевное спокойствие.
