Have you ever asked yourself, do monsters make war,
or does war make monsters?
– Laini Taylor, Daughter of Smoke & Bone
Пролог
Они сидят на нагретом солнцем крыльце, и у него – мокрые дорожки от слёз на щеках, а у неё – такая длинная коса, что, глядя на неё, он решает однажды обязательно отрастить себе точно такую же.
– Главное, сильно захотеть, – говорит она. – Если сильно хочешь, всё что угодно получится.
Он недоверчиво уточняет:
– Просто захотеть?
– Нет, не просто. – Она засовывает в рот длинную травинку. – Сначала сильно захотеть, а потом так же сильно стараться. Долго и сильно стараться.
«Так неинтересно», – думает он, но она, словно прочитав его мысли, только смеётся:
– Наоборот, сильно стараться – интересней всего.
Они молчат, позволяя листьям и ветру шуметь. Это хороший звук, приятный и тёплый, и пахнет тут тоже хорошо и тепло – цветами и сладостью, и возвращаться домой ему совершенно не хочется.
Последнее время дом – его самое нелюбимое место на свете.
– Мне очень жаль, – говорит она. – У каждого должно быть место, где он чувствует себя в безопасности. Или человек. Иногда дом – это человек.
– Я не чувствую себя в безопасности.
Он тоже срывает себе точно такую же травинку и точно так же засовывает её в рот. Если она и замечает, что он повторяет за ней, то всё равно не смеётся.
– Всё ещё будет. – Она улыбается ему, но не так, как часто улыбаются взрослые, когда они пытаются убедить тебя в том, что всё не так, как ты думаешь. Она улыбается по-настоящему, искренне. – Если сильно захотеть, помнишь?
Травинка на вкус немного горькая, но он старается не кривиться.
– Хорошо. – Он кивает. – Я буду очень сильно хотеть. И… – он немного сомневается, – очень сильно стараться?
Она перебрасывает косу через плечо – туда и обратно – и отвечает задумчиво:
– Наверное, правильный человек примет тебя даже тогда, когда у тебя нет сил стараться. Но это, конечно, не значит, что нужно не стараться совсем.
Вот теперь она похожа на тех взрослых, которых он знает.
– Я не понимаю ни слова. – Он закатывает глаза.
Её рука ложится ему на голову. Прикосновение тёплое, почти как у мамы. И, как и мама, она ничего не говорит, просто… присутствует рядом, и почему-то именно это ощущается лучше всего.
– Ты ещё приснишься мне? – спрашивает он, чувствуя, как всё вокруг начинает подрагивать. Это значит: пора.
– Я не знаю.
– Почему?
Травинка крошится на зубах, но он всё равно её не выбрасывает.
– Я смогу тебе присниться, только если ты меня запомнишь. – Она вытирает его слёзы рукавами своей рубашки. – Большинство людей забывают.
А он уже и забыл, что плакал. Так хорошо, когда забываешь, что плакал.
Они снова молчат, прислушиваясь к миру вокруг, и он отчаянно смотрит в одну точку, желая только одного – задержаться подольше. Какое-то время у него получается, и дрожь почти прекращается, но, когда на солнце набегает первое облако, становится ясно, что ему действительно пора возвращаться. Он поднимается с крыльца, и она поднимается следом за ним.
Ковырнув ногой ступеньку, он говорит:
– Даже если я забуду, присматривай за мной, хорошо?
И просыпается.
-1-
Одна есть. Осталось ещё штук десять.
Или, может быть, больше: он не считал. Если он начнёт их считать, то точно с ума сойдёт.
Злой и сонный, Нэйтан перехватывает мухобойку левой рукой, потом снова перебрасывает её в правую – пальцы немного сводит от напряжения.
Был бы он, наверное, кем-то поумнее, он бы просто повесил специальную липкую ленту. Был бы он кем-то получше, ловил бы – и отпускал бы. Был бы кем-то спокойнее, скорее всего, просто забил бы и лёг дальше спать. Но со сном у него и так последнее время проблемы, хотя ему, честно говоря, казалось, что время кошмаров осталось давно позади.
