Под заунывное биение колокола монахиня Аспра смотрела сквозь
пыльный витраж на мощеную дорожку, что вела к воротам монастыря. Ее
лицо, испещренное глубокими морщинами и тесно закованное в
монашескую рясу, скривилось от недовольства, когда она увидела
послушницу монастыря в непотребном виде.
С распущенными спутанными волосами, грязным подолом и порванными
книгами та торопливо шла, вытирая слезы рукавом.
Вечерами бывало прохладно, но у послушницы отсутствовал плащ, а
верх школьного платья разорван, строгий воротничок стойкой болтался
на одной нитке.
Стукнув костяшками сухих пальцев по витражу, Аспра отвернулась
от окна и взглянула на чинно читающих учебники жительниц
монастыря.
- Бригита! – рявкнула монахиня. Около нее пугливо засуетилась
невзрачного вида женщина, облаченная, как и все, в рясу. –
Задержать мерзавку!
Высокий и скрипучий голос старшей монахини разошелся под сводом
купола, побежал, дребезжа, по каменным стенам. В это мгновение его
услышали многие девушки, поежившиеся за деревянными партами.
И вошедшая внутрь Эмеральд была не исключением. И хотя девушка
не удивилась, поскольку неминуемое наказание ожидало практически
каждый день, но все же вздрогнула. Натерпевшись издевательств в
школе, в монастыре она чувствовала себя лучше. Он был ее домом. Но
боль физическая в нем была куда сильнее того, что она испытывала в
школе.
- Эмеральд Стоун! – раздался тяжелый голос монахини Аспры, от
которого у всех девушек по коже бежали мурашки от страха.
Монахиня Аспра славилась своей строгостью, твердым характером и
даже жестокостью, из-за которой крики послушниц были слышны всем в
темных и холодных комнатках. С ней всегда была ее незаменимая
тонкая трость – стебель сухого варгаса, чьи ядовитые листья
способны усыпить жертву навсегда. Летом послушниц часто отправляли
на тяжелые работы на поля вокруг монастыря. Так в июле девушки
рвали буйно растущий варгас, облачившись в жесткие кожаные фартуки
и перчатки. Этой тростью старуха обхаживала руки и спины послушниц
так сильно, что у многих на всю жизнь оставались шрамы. Никто не
роптал. Все смиренно принимали наказание за провинность.
Покосившись на трость в старческих руках, Эми послушно присела
перед Аспрой на колени, ощущая сбитой кожей охлаждающий камень.
- Да, сестра Аспра, - тихо произнесла девушка.
Весь монастырь из камня. Холодный, серый, мрачный. Как и ее
фамилия. Все послушницы монастыря не имели родителей, были
сиротами. Абсолютно всем давалась фамилия Стоун – камень. Эти
старые многовековые стены были им отцом и матерью.
- Несносная девчонка! – ругалась старуха, сотрясая впалыми
щеками. – Каждый день одно и то же. Разорванные учебники,
испорченная одежда! За твои только нужды монастырь вынужден
расплачиваться в ущерб остальным!
- Простите, сестра Аспра…
- Неслыханно! Никогда еще не видывали сестры такого вопиющего
расточительства! Прежде ни одна из послушниц не доставляла столько
хлопот! Тебя учат смирению! Смирению! А ты вновь и вновь
возвращаешься в стены монастыря как после битвы!
- Мое поведение было недостойным, сестра Аспра, - как заведенная
повторяла Эмеральд.
- Руки!
Девушка задержалась всего лишь на короткий миг, моргнув. Затем
все же протянула тонкие белые кисти к монахине. Пальцы ее были
устланы шершавыми мозолями, а костяшки сбиты в кровь, кое-где
виднелись белесые шрамы от прошлых экзекуций. Под короткими ногтями
сестра Аспра с отвращением увидела грязь, словно Эмеральд копала
руками землю.
Первый удар оказался самым неожиданным. За прутиком варгаса
тянулся вибрирующий свист, от знакомого звука в ушах послушницы
заложило в преддверии привычной боли. Сам удар вспыхнул болезненной
и яркой вспышкой, и на короткий миг Эми показалось, что с ее
ладоней содрали кожу.
